Лорке шумно топал позади, храня молчание. Он не спал уже несколько дней, и, хотя еще и не чувствовал характерной усталости, вызванной продолжительной активностью, но уже начал страдать от головной боли. Сколько бы истерзанных останков ни сохранилось внутри бронированной оболочки, они мучились от нехватки отдыха.
Они подошли к массивным и толстым двойным дверям, которые вели в Аудаксику. На страже запертого проема стояли скитарии Механикума, подвергнутые обширной аугментации. Впрочем, они расступились перед ней. Или пропустили Лорке? Сложно сказать наверняка. Очевидно было, что они не могут отвести глаз от «Контемптора».
Двери Аудаксики начали с грохотом открываться, и Лотара приготовилась. Она знала, что сейчас произойдет, но жар все равно обрушился на нее, словно дыхание дракона, заставив отшатнуться. Давящая угольная вонь расплавленного металла плотно забивала горло, будто патока. Воздух буквально загустевал от запахов кузницы.
Аудаксика представляла собой колоссальный зал, ширина которого позволяла пройти плечом к плечу группе титанов, имевший такую высоту, что сводчатый потолок терялся в темной синеве, и миллионы вырезанных и вытравленных надписей было невозможно разглядеть невооруженным глазом. Громадные наземные подъемники перемещали титанов из Аудаксики в расположенный ниже ангар высадки Легио.
Все титаны Аудакс представляли собой вариации модели «Пес войны», более громоздкие из-за дополнительной брони и украшенные стилизованными головами скалящих зубы шакалов или волков, выполненными из темного металла. Лотара наблюдала, как один из них с грохотом проходит мимо сгорбленной и угрожающе неизящной походкой, обрушивая на палубу расставленные когти лап.
Титан вышел из поля зрения, и ее взгляд остановился на неподвижной фигуре «Сиргалы». Капитан отметила ливень искр, извергающийся из сочленений. Ремонт явно был в разгаре. Она даже заметила энергично работающих Киду и Тота, которые находились наверху лестниц для экипажа, трудясь над содержимым кабины.
При ее приближении Вел-Хередар спустился вниз, щелкая второстепенными конечностями по броне «Пса войны», а затем по палубе. Он проскользнул мимо Лотары, даже не удостоив ее взгляда, и остановился перед Лорке.
— Такое железное тело, — произнес он через вокс, обходя дредноут по кругу. — Подумать только.
Не спрашивая разрешения, техножрец прижал аугментированные ладони к нагруднику «Контемптора», где все еще горделиво располагалась эмблема Псов Войны.
— Я почти что чувствую жизнь внутри.
Лорке молча терпел. Лотара точно не знала, как боевая машина может выглядеть раздраженной, однако свидетельство этого было прямо перед ней.
Отполированные руки Вел-Хередара огладили голову дредноута, баюкая громадный металлический шлем с бесценной начинкой из сенсорных узлов, визуального ауспика и пикт-детекторов, подключенных к скрюченному глубоко внутри трупу-эмбриону.
— Мы оснащаем их головами, — приговаривал Вел-Хередар, — чтобы направить внимание вперед. Это помогает создать в нейроустройстве ввода-вывода трупа впечатление, что он все еще жив, поскольку он видит точно так же, как при жизни: с человеческой точки зрения. Однако с большей высоты. О да. Гораздо большей.
Лишь после этого он посмотрел вниз, на Лотару.
— Как работает возрожденный пилот, капитан Саррин? Эта единица функционирует с приемлемыми параметрами, да?
Ответ пришел от самой «единицы». Лорке сделал шаг назад, и его суставы издали громкое скрежещущее рычание.
— Отойди от меня, жрец.
Вел-Хередар издал протяжный вокс-смешок, который прозвучал поразительно по-человечески, если учитывать его обширную кибернетическую перестройку.
— Все тот же характер, Магистр Легиона.
В ответ Лорке перезарядил свои комби-болтеры с удвоенным медленным и резким звуком. Тройные глазные линзы Вел-Хердара завертелись от какой-то безымянной и, несомненно, притупленной эмоции. Он развернулся к Лотаре, снизившись при помощи сброса давления из пяти ног-стержней. Теперь он был ростом с легионера, а не с огромного «Контемптора».
— Я предполагаю, что вы прибыли в качестве ответа на мой запрос диалогового взаимодействия.
Лотара кивнула архимагосу, сдерживая улыбку при виде раздражения Лорке. От марева работающей Аудаксики у нее на лице уже проступил пот.
— Есть ли место, где мы можем поговорить подальше от жара?
— Разумеется. Идемте.
Он подвел их к обширному участку пола, выделенному предупреждающими черно-желтыми полосами, и откинул крышку ячейки на тыльной стороне своего механического предплечья. Там обнаружились многочисленные верньеры дистанционного управления. Вел-Хередар нажал на активационную руну, и повернул один из дисков на три деления. Пол тут же содрогнулся, и платформа, вибрируя, начала опускаться сквозь пол в пахнущий сталью мрак межпалубного пространства.
Вниз.
Вниз, вниз. Без жара кузницы внезапно стало так легко, что Лотара вздохнула.
Наплечный прожектор Лорке с треском ожил, пронзив черноту. Когда луч коснулся лица Лотары, та дернулась. Вел-Хередар просто перефокусировал свои глазные линзы. Платформа продолжала дрожать под ногами.
— Если можно так выразиться, — произнесла она, — моему кораблю задали трепку. Какой ремонт вы можете произвести во время перелета?
— Все, что нужно сделать, капитан Саррин. Это и мой корабль тоже.
Она почувствовала, что улыбается. На Марсе этот человек — или то, что от него осталось среди аугметики — был богатым Владыкой Машин, которому принадлежал подземный город-кузница с населением в несколько миллионов душ, подчинявшихся его воле и трудившихся во имя его экспериментальных замыслов. Здесь же, в глубоком мраке сегментума Ультима, он оказался куда более дружелюбен, чем можно было бы предположить, исходя из его высокого положения в культе Машины.
— Это та неуместная симпатия, за которую вы всегда критикуете подчиненных?
Он вперил в нее взгляд своих строенных глазных линз.
— Не знаю. Я критикую их за очень многое.
— Вы только что пошутили, архимагос?
— Я попытался. Аудиоанализ показывает, что с момента входа в Аудаксику интонационный резонанс вашего голоса имеет негативную окраску. Я хотел снять ваш дискомфорт посредством применения юмора.
— Чрезвычайно забавно, — солгала она. — Есть ли вести с Марса?
— Никаких, — отозвался жрец. В спектре его эмоций отсутствовал страх, однако он тревожился о Священном Марсе, который, несомненно, оказался блокирован Рогалом Дорном после восстания Гора. Его город под святыми красными песками мог выдержать орбитальную бомбардировку, однако с междоусобной смутой приходилось считаться. Скорее всего, теперь весь мир был охвачен войной. — Совсем никаких.
