И тогда в этом проклятом месте раздался новый звук. Он исходил от сотен воинов Имперской Гвардии, высвободивших свою ненависть, гнев и отвращение в первобытном вопле вызова. Он был намного сильнее, чем любые слова, которые я мог подобрать. Это был голос самой веры. Зомби он навредить не мог, но все же ощущался, словно оружие грозной мощи. Казалось, что загадочность и опасность чудовищ начала испаряться. На мгновение они стали просто врагом, которого нужно было уничтожить.
Лишь на мгновение.
Униформа Стального Легиона оказалась другим источником силы, который помог нам выиграть еще времени. Солдаты не видели лиц друг друга. Грозный, безжалостный вид воинов не оказывал эффекта на зомби, но скрывал страх, а поэтому укреплял боевой дух.
Бренкен стояла в центре оборонительных позиций, у самого края платформы, на виду у всех своих солдат. Когда я проходил мимо Артуры, она сказала: «Нам нужно что-то придумать, Яррик».
Капитан была права. Если у нас не хватало сил для подавления восстания, шансов покончить с чумой зомби было ещё меньше. При определенной удаче, мы смогли бы продержаться еще несколько минут в этом помещении, но никак не сумели бы истребить миллионы зараженных. Мы были на грани того, чтобы полностью отступить и оставить Молосс на произвол судьбы в виде карантина и Экстерминатуса.
Это означало бы сдаться. Если не перед зомби, то перед Асконасом, поскольку я знал, что он имеет какое-то отношение к катастрофе, охватившей улей Пирр. Сейчас я не признаю поражений, и не признавал их тогда, как и Бренкен.
Инквизиторы не оставили следов, но они прошли через это пространство. Отыскав их путь, можно было понять, куда следует идти нам. Я продвинулся к дальнему краю платформы. Она простиралась еще на десяток метров дальше от крайних бойцов шестой роты. Там, где она доходила до стены, я увидел дверной проем. Он был небольшим, и раньше использовался как служебный вход. Его можно было легко пропустить в темноте и в тенях окружающих трещин. Я побежал к двери.
До неё оставалось несколько шагов, когда через край платформы на меня бросился зомби и зацепился за шинель скрюченными пальцами, почти лишенными плоти. Резко остановившись, я ткнул мертвецу в лицо болт-пистолет и выстрелом снес ему голову. За ним карабкались новые зараженные. Я продолжал вести огонь, не желая оказаться в ловушке посреди коридора к двери, и не позволяя зомби обойти роту с фланга. Но каждая секунда, потерянная мною в сражении, на секунду приближала всех нас к большему поражению.
На меня бросились двое мертвецов. Одного я убил, другой упал и схватился меня за сапоги. Хватка зомби оказалась невероятно могучей: он сдавливал мои ноги с силой, дарованной болезнью. Когда зараженный дернул со всей мочи, я почувствовал, что теряю равновесие. Вырвав левую ногу из захвата твари, я сделал резкий шаг назад. От сотрясения мой позвоночник вздрогнул по всей длине. Я выстрелил зомби в спину, разорвав его туловище на две части. Он все еще двигался, пытаясь прогрызться через мои ботинки, но утратил напор. Вновь твердо стоя на ногах, я обрушил меч ему на голову и затем отбросил труп ударом сапога.
Подняв голову, я увидел, что Ломмель и Ром мчатся мне на помощь. Я продержался несколько секунд до их подхода, в течение которых стрелял и рубил, стрелял и рубил. В эти моменты я позволил духовному отвращению полностью захлестнуть меня. Угроза, которую представляла чума зомби, была невообразимой, как и её непотребство. Это была особая насмешка Хаоса над Имератором. Если бы моя ненависть могла обрести телесное воплощение, она сокрушила бы даже саму идею чумы.
К моим выстрелам и ударам присоединились лазразряды, что вывело меня из отстраненного состояния, в котором я сражался с мертвецами. Моргнув, я увидел, что моя униформа покрыта пятнами крови и обрывками гниющей плоти. Смахнув их, я кивнул подбежавшим солдатам и устремился в дверной проем.
В открывшемся за ней проходе я никого не обнаружил. Думал, что мне понадобится фонарик, но через расщелину в другом конце коридора просачивался слабый свет. Я двинулся вперед так быстро, как только позволял неровный пол. Старые кости хрустели под каблуками сапог. Добравшись до выхода, я оказался на сломанном узком мостике. Он уходил на несколько десятков метров в пустоту, проседая и изгибаясь, а затем обрывался неровным краем. Передо мной расстилалась огромная открытая территория, самая обширная из всех, что я видел в этом улье. Пол здесь располагался ещё на уровень ниже, чем в зале, оставшемся позади. Зомби застилали его ковром извивающейся, содрогающейся, завывающей плоти. Они стояли так плотно, что едва могли двигаться. Слева, вдали от меня, находился ступенчатый пандус, по которому орды мертвецов поднимались на склад. Они ползли по нему вверх, словно неуклюжие черви, в чудовищной пародии на пилигримов, совершающих паломничество к храму. Зомби прямо подо мной увидели меня и подняли руки, из их пастей раздались булькающие крики, вместе с которыми глотки исторгли слизь и испарения. Осознание моего присутствия расползлось по толпе, и сотни тысяч когтистых лап потянулись ко мне.
Перед собой, в центре помещения, я наконец-то увидел перерабатывающий завод Пирра. Основная часть сооружения располагалась несколькими уровнями выше, но его гигантская опора-труба пролегала впереди меня и уходила дальше вниз, через основание этажа и дальше, в скалистое ложе Молосса. Эта колонна имела сотню метров в диаметре, а изнутри неё доносился ритмичный звук работающего насоса, подобный сердцебиению. Трубу опоясывала площадка для обслуживания, находившаяся на одной высоте со сломанным мостиком. Возможно, раньше они каким-то образом соединялись. Перерабатывающие сооружения были такими же старыми, как самые нижние уровни Пирра. Металл так же загрязнился дочерна, как и разрушающиеся балки на складе. Он казался более новым, поскольку за состоянием завода следили. Даже люмен-полосы, идущие вниз по трубе, были в порядке и освещали пространство. Площадку забросили и оставили разрушаться, но зазор между ней и мостиком можно было перепрыгнуть.
И я не сомневался, что несколько минут назад через него уже перепрыгивали.
Немного выше я разглядел частичку основания резервуара. Это была часть дальнего восточного края, и хранилище простиралось на километры к западу от моей позиции. В трех уровнях надо мной покоился целый океан прометия.
Стало ясно, что нужно делать.
Я помчался обратно на склад. Плотность зомби возросла за секунды моего отсутствия. Шестая рота отступала по сантиметру, хотя продолжала сражаться и ещё удерживала зараженных, не позволяя им забраться на платформу, но до этого уже оставалось недолго. Впрочем, меня больше волновало, как скоро религиозный пыл солдат угаснет, и они окажутся беззащитными перед скверной.
