Решив исследовать пещеру, строго придерживаясь правой стороны, бодро свернули в первый же ход, ведущий куда-то вправо, и, через пять минут, вернулись обратно к началу.
Свернув в следующий, по счёту справа ход, обратно на то же место вернулись уже через полчаса.
— Да, ребята, тут за один день не разберёшься, — мрачно заметил Сидор, когда после двух часов лазания по запутанным, пыльным ходам, они, всё-таки, решили выбраться обратно на поверхность.
— И за два, тоже, — нехотя согласился с ним Димон, стряхивая с головы собранную в очередном проходе какую-то труху.
— Вот ты этим и займёшься, за компанию с профессором. А то и с пещерой, и с этими пнями одному тебе не справиться. Работа как стояла, так и стоит на том же месте. А тут ещё и пещеры нам на шею.
— Вы, надеюсь, не против? — бросил он взгляд на профессора, в это время увлечённо вытирающего свои сапоги от чего-то липкого.
— Слава богу, что до тебя, наконец-то дошло, что одному мне тут делать нечего, — насмешливо заметил Димон. Видя, что профессор яростно закивал головой, соглашаясь остаться, недовольно заметил:
— Ты, Сидор, особо не обольщайся. Вдвоём, конечно, веселей, но из профессора землекоп, как из дерьма пуля.
— Спасибо, — ехидно склонил тот голову. — Вы, Димочка, всегда славились откровенностью и точностью формулировок.
— А что, неправ?
— Прав то ты прав, но мог бы быть и повежливей, — мрачно перебил его Сидор. — А насчёт землекопов надо с Корнеем чего-нибудь покумекать.
— Может, проще нанять кого, — задумчиво спросил профессор.
— Опять нанять? Кого? — сердито огрызнулся Сидор. — У меня уже подобный найм вот, где сидит, — хлопнул он себя по шее. — Много ли народу нашлось, чтоб к нам на вырубку наняться, рядом с городом. А тут вообще, Тьма Тараканья.
— Я уже и оплату давно поднял, а всё одно не идут. Не хотят.
— А чё тут думать! — радостно ухмыляющийся Димон довольно потёр ручками. — Я согласный. Надо солдатиков у Корнея взять. Пусть корчуют.
— Им и на Медвежьей поляне работы хватает, — недовольно проворчал Сидор. — Целыми сутками заняты. Да и Совет не даст ещё и сюда курсантов гонять. От города далеко больно.
— А зачем этих, — удивился Димон. — Пусть новых наберут. Им же проще. В отличие от нас, к ним-то люди как раз идут. А Корнею, не всё ли равно, сколько народу дрючить. Что пять, что сто двадцать пять.
— Насколько я знаю, к нему на обучение уже сейчас очередь выстроилась, человек в пятьсот, если не больше.
— Людей в городе полно, кормёжка в городском войске халявная.
— Кормёжка и так для сезонных беженцев халявная, — возразил Сидор.
— Зато в войске платят, — ухмыльнулся Димон. — Так почему бы людям и не наняться на службу на пять, шесть долгих зимних месяцев. Тем более что Совет всем нанявшимся обещает пройти нахаляву курс воинской подготовки.
— Особенно после того, как целую неделю подряд корнеевские курсанты драли Пашиных ушкуйников, аж снег столбом стоял, — согласился с ним враз повеселевший от приятных воспоминаний Сидор.
— Ну-с, — довольно потёр он руки. — Если, в общем, решили, пошли! До Маши с Корнеем ещё пол дня добираться, а вечер уже.
— Или завтра с утра?
— Хрен там, — проворчал Димон. — Куй железный пока… Тьфу ты, сплюнул он. — Лезет что-то последнее время дрянь всякая на язык.
— Это всё последствия уединения, — обвиняюще ткнул он в сторону Сидора пальцем. — Так что, профессор, переселяйтесь ко мне. И побыстрее. А то этот хмырь ещё что-нибудь придумает, куда бы вас можно было воткнуть.
— Тебе сказать, куда можно воткнуть тебя, — ядовитым голосом отозвался тот. — Иди, лошадей готовь, уединённый ты наш. А то такими темпами и к завтрашнему вечеру домой не доберёмся.
— Да в город почаще наведывайся, — крикнул он ему уже в спину. — Там вдовушек молодых много, пригреют, — уже совсем тихо закончил он.
— А что? — повернулся он к Сидору. — Тут девяносто процентов девиц к шестнадцати годам уже замужем. К двадцати одному, к совершеннолетию, треть из них уже вдовы. К тридцати — не менее половины. И что?
— Как хочешь, так и живи, — грустно закончил он короткий экскурс в проблемы местной демографии.
Дома в городе они были глубоко вечером, когда уже за запертыми на ночь городскими воротами неслышно было ни малейшего движения. Город давно спал. И лишь долгие, упорные крики Сидора с Димоном, надрывавшихся возле запертых ворот битых полчаса, после долгого, упорного стука тяжёлыми сапогами в калитку, дали долгожданный результат.
Калитку, узкую, невысокую калитку в правой створке крепостных ворот, в которую с большим трудом можно было протиснуться одному человеку с лошадью, им всё же открыли. Но судя по лицам стоящих в воротах стражников, если бы не бывший вместе с ними профессор, к которому отношение городских властей в городе было подчёркнуто предупредительным, орать под воротами они могли бы, хоть до самого утра.
Как оказалось, дома не спали. Ни Корней, целый день, терпеливо дожидавшийся их возвращения, ни Машка, быстро собиравшая на стол поздний ужин, накормить полуночных гостей, оба ждали их. И лишь когда поздние путешественники напились горячего брусничного чаю, они приступили к обсуждению причины столь позднего возвращения.
— Твоими устами да мёд бы пить, — недовольно ворчала Маня.
Обрадовавшись поначалу возвращению друзей, сейчас она резко поменяла своё мнение. Идея Сидора ещё больше увеличить нагрузку на Корнея, лично у неё не вызвала ни малейшего энтузиазма.
— Корней и так с утра до ночи занят. Приходит ночью, когда все уже спят и уходит утром, когда все ещё спят.
— Ну вот, — продолжал развивать свою тему Сидор. — А теперь он чаще дома бывать будет. Надо только казармы будет там построить, человек на двести, триста.
— А зачем казармы, — возразил Димон. — У нас и пещер, рядом с нашей, полно свободных. Не таких роскошных как наша, конечно, но ничего. Немного поработают, и приспособят.
— Эй, вы чего, больные? — заорал на них Корней. — Да кто их туда даст на работы. Ладно ещё здесь, рядом с городом. А там то что? Чего им там-то делать?
— А ты, Корнеюшка, будешь там ростить горных егерей. А то всё "судовая рать", да "судовая рать", — передразнил Сидор Пашу, проевшего уже плешь ему на голове, надоевшими байками о своих непобедимых бойцах.
— А Димон пойдёт к тебе помощником. Зря, что ли он в юности две недели провёл на Домбае, в альпийском лагере.
— Ты больной Вехтор, — удручённо покачал головой Димон. — Нам твои прожекты, уже боком выходят. Я, к твоему сведению, на Домбае, дальше соседнего номера, к бабам, так и не дошел. Да и не до них, по правде говоря, мне тогда было. Какие бабы, когда в крови водка в пополаме плещется, какой тут альпинизм. Я альпеншток, только на картинке и видел. Да и помню из тех двух недель только то, как из автобуса первым выпал мордой в снег, сразу по приезду, и уже хорошо на душу принявши. А то, как я обратно выбирался, мне уже потом ребята рассказывали.
