Котов уделил время, чтобы осмотреть далёкую станцию, которая выглядела почти чёрной на фоне призматического пятна Шрама Ореола за короной света системного солнца. Он тщательно изучал аномалию на краю галактики, но впервые вживую увидев её, почувствовал странное ощущение волнения и страха.
Эмоции, которые Котов считал давно преданными земле в органическом прошлом.
Тихоны собрали огромное количество информации об уродливом явлении, чтобы проложить путь сквозь гравитационные бури, бушующие внутри его туманных границ. Их работа была высоко детализированной, но накопленная за тысячи лет на манифольдной станции имматериологическая статистика сильно поможет в картографических уравнениях. Вот только пока единственным ответом на многочисленные попытки убедить станцию загрузить данные на “Сперанцу” оставались статические помехи.
И всё же сколь ни завораживало искривление пространства-времени Шрама Ореола, Котов предпочёл снова остановить взгляд на манифольдной станции. Шестьсот метров шириной в центральной секции и триста метров высотой — она была почти невидимой пылинкой посреди мрака галактической пустоши. Только вспышки тусклого звёздного света на льду на корпусе позволял различать её очертания. Словно замороженные снежинки вокруг станции кружили блестящие скопления осколков, но происхождение этих крошечных обломков оставалось тайной.
И Котов ненавидел тайны, на которые не мог найти ответы.
Призрачная и бездействующая станция продолжала следовать по своей древней орбите, пойманная гравитацией и физикой.
Котов обладал множеством чувств, больше чем любой неаугметированный смертный мог надеяться постичь или использовать, и они искали любой знак, что кто-то или что-то живо на станции Валетте. До сих пор они не предоставили ни малейшего намёка, что он найдёт живым хотя бы одного из членов экипажа.
И всё же Котов не мог избавиться от чувства, что что-то на станции смотрело на них, изучало, наблюдало…
— Время до перехвата? — спросил он, отбросив смехотворное органическое убеждение, что за ними наблюдают.
— Три часа пятнадцать минут, архимагос, — ответил Азурамаджелли, направив экзо-тело ко второй станции астронавигации. Веретеновидные руки-манипуляторы появились из нижней половины экзо-арматурного корпуса и извлекли физическую клавиатуру.
— Проблема, Азурамаджелли?
Две из мозговых колб магистра астронавигации повернулись, пока он отвечал.
— Неизвестно. С тех пор как мы вышли из варпа кормовые ауспики фиксируют неустойчивый контакт. Я ничего не могу с этим поделать, но это странно.
— Что это, по-вашему? Другой корабль?
— Скорее всего, это остаточное вмешательство варпа или побочный результат наших недавних проблем, — сказал Азурамаджелли, аккуратно настраивая руками-манипуляторами расплывчатое изображение на ауспике. — Но, да, я полагаю, что это может быть корабль.
– “Клинок Чести”?
— Сомневаюсь, правда, вычисления затруднены из-за близости Шрама Ореола к дальней границе системы. Возможно, с доступом к основной станции астронавигации я мог бы предоставить вам более точный ответ, архимагос.
Котов проигнорировал выпад в сторону Тихонов и сказал. — Наблюдайте за этими призрачными показателями и сообщайте мне о любых изменениях.
Мозговые колбы Азурамаджелли отвернулись, и Котов услышал, как бронированные ворота мостика опустились в полированную палубу. Он считал биометрию Робаута Сюркуфа и повернул командный трон, чтобы оказаться лицом к вольному торговцу.
Человек ответил на вызов Котова и пришёл в свободном сером сюртуке Флота, обесцвеченном в местах, где были сорваны нашивки. Тёмные брюки он заправил в коричневые сапоги до колена, и из уважения к хозяевам и эскорту скитариев капитан оставил кобуру на бедре пустой. Сюркуф поднялся на верхний ярус и потратил некоторое время, чтобы осмотреться, его взгляд задержался на госпоже Тихон на мгновение дольше, чем на любом другом человеке или вещи на мостике.
Повышенный сердечный ритм, расширенные зрачки, возросшая гормональная реакция.
Конечно же капитан не питал любовных мыслей к члену Культа Механикус? Сама идея была смехотворна.
Котов выбросил из головы глупость человека и произнёс. — Добро пожаловать на мостик, капитан. Спасибо, что навестили меня…
— Без проблем, — ответил Сюркуф. — Признаюсь, что с нетерпением ожидал увидеть мостик вашего корабля. Павелька и Силквуд хотели сопровождать меня, но они заняты, помогая магосу Сайиксеку на технических палубах.
— И что вы думаете о моём мостике? Впечатляет, не так ли?
— Должен признать, что он не слишком приводит в восторг, — подумав, ответил Робаут.
Котов почувствовал недовольство ковчега подобным снисходительным тоном, но быстро успокоил его, когда начал понимать.
Как же легко забыть об ограничениях смертных!
— Конечно, вы же не подключены к ноосфере.
— Нет, не подключён.
— Я принял как нечто само собой разумеющееся, что вы видите тоже, что и я.
— Никогда ничего не считайте само собой разумеющимся. Именно тогда вы начинаете ошибаться.
Раздражённый поучениями меньшего смертного Котов сделал сложный тактильный жест, и рядом с вольным торговцем из диафрагмированной палубы появилось ковшеобразное сиденье. Сюркуф откинул полы длиннополого кителя и сел, размотав тонкий изолированный кабель из изогнутого подголовника. Потребовалось несколько мгновений, чтобы найти разъём под волосами на затылке у шеи, он вставил соединительные штыри и защёлкнул зажим. Его тело дёрнулось с системным шоком от внезапной загрузки, но он расслабился с быстрой непринуждённость опытного космического путешественника.
— А, — сказал он. — Теперь я вижу. Да, очень впечатляюще, архимагос.
— Мы почти в Шраме Ореола. Вы по-прежнему уверены, что сможете провести нас на противоположную сторону?
— У меня есть диск с астронавигационными данными, не так ли?
— Так вы утверждаете, но я пока не увидел никаких доказательств.
— Тогда вам нужно просто доверять мне, — ответил Сюркуф, кивнув на главный каскадный экран. — Перед нами манифольдная станция?
— Именно так.
— И это последнее место, получившее сообщение от Телока?
— Я полагал, что вы уже знаете эту информацию.
— Я читал её. Я думал, что станция Валетте всё ещё функционирует.
— Так мы считаем и сейчас.
Сюркуф покачал головой. — По этой штуковине не скажешь, что она долго работала.
— Вы правы, — согласился Котов. — Все излучения свидетельствуют, что комплекс находится в режиме бездействия.
