Хонсю закрыл глаза и выдохнул; снаряд завершил свой полет.
Фугасный снаряд угодил точно в середину траншеи, словно неведомый математик лично рассчитал его траекторию. Стены направили энергию взрыва вдоль траншеи; рабочие, оказавшиеся ближе всего к точке падения, превратились в пепел, те, кто стоял дальше, были разорваны на куски плотным потоком осколков. Ударная волна была столь мощной, что людей просто выдергивало из одежды, и их обнаженные тела теряли всякую форму, превращаясь в изломанную, гротескную мешанину.
Энергия взрыва вытащила Хонсю из траншеи и подбросила в воздух. Отраженные ударные волны тянули его тело в сотне разных направлений одновременно, и визор расцветился красным. Трещали пластины брони, расходились швы между ними, лопались трубки, до этого скрытые под нагрудником, и теперь из них под высоким давлением вырывались корродирующие газы и драгоценный кислород. Хонсю мгновенно утратил всякую способность к пространственной ориентации и выяснил, где низ, только врезавшись в стену из укрепленных сварной сеткой бетонный блоков, которую толкали вперед машины второй волны.
Перед блоками собралась огромная куча строительного мусора, в которую Хонсю и погрузился, полностью потеряв возможность двигаться. Тело было все еще парализовано сокрушительной силой ударной волны, так что он мог только рычать от бессилия, чувствуя, как машины сталкивают его вместе с блоками к краю траншеи. Под толстым слоем грунта и щебня руками невозможно было пошевелить, а каждый нерв внутри него до сих пор дрожал после взрыва.
Черный провал в земле приближался, и Хонсю понял, что траншея вот — вот станет его могилой, а он ничего не может с этим поделать. Быть похороненным в основании собственных укреплений… Что это, достойное завершение его короткой карьеры в качестве Кузнеца Войны или просто жестокая ирония судьбы? Хотя все было бесполезно, он продолжал бороться, не сдаваясь до последнего вздоха, до того момента, когда сотни тонн камня раздавят его, впечатав в недра чужой планеты.
Рев двигателя машины изменился, вместо утробистого рычания дракона издав пронзительный стон, словно маньяк, у которого отобрали его жертву. Хонсю замер на самом краю пропасти, а у ног его струился каменно — пермакритовый водопад. Он выдохнул, только сейчас заметив, что все это время задерживал дыхание. Конечности постепенно обретали чувствительность, и когда сверху протянулась чья-то рука, он схватился за нее не раздумывая, выбрался на ровную поверхность и встал на ноги, для равновесия опираясь на лопату.
— Позволить замуровать себя в стене крепости — тоже способ доказать, что вы настоящий Железный Воин, — сказал Солтарн Фулл Бронн, — но я бы посоветовал что-нибудь другое.
Хотя Хонсю уже восстановил контроль над собственным телом, оглушение еще не прошло, он все еще не мог отдышаться, а потому только благодарно кивнул. Бронн оттащил его от землеройной машины, которая опять запустила двигатель и со мстительной меткостью обдала Кузнеца Войны облаком выхлопных газов..
— Брат Лакуна не любит, когда его останавливают, — пояснил Бронн, когда клаксоны машины выдали порцию раздраженных гудков и бинарного шума.
Хонсю почувствовал на себе зловредный взгляд того, кто сидел в бронированной кабине, и отошел в сторону от машины, которая уже двинулась с места. Из подающих труб потекла густая серая масса пермакрита, она почти моментально твердела, образуя фундамент для блоков, которые подвозили грузовики.
— Больше не буду, — пообещал Хонсю. — Он здоровее меня.
— И это хоть раз удержало вас от драки?
— Ни разу, — Хонсю ухмыльнулся и окинул плато оценивающим взглядом.
Несмотря на постоянный артобстрел, фортификации уже обретали форму. Линию траншей заполняли щебнем и быстротвердеющим пермакритом, а затем на этой подушке занимали свое место прямоугольные габионы. Стена из них, высотой уже по пояс, щетинилась железными пиками, в ней намечались контуры будущих орудийных амбразур. Артиллерийская дуэль тем временем продолжалась, и Ультрадесант пока лучше справлялся с уничтожением живой силы противника.
Но живая сила врага и не была целью этой вылазки.
Взрывы продолжали грохотать, сотрясая землю, но теперь рабочих хотя бы частично защищали кинетические щиты. Когда пелена дыма над землей начала рассеиваться, стало видно, что плато превратилось в изрытую воронками пустошь, где каменные завалы перемежались кратерами, заполненными кипящей кровью, тут и там лежали оторванные части тел. Опустошение, руины — и смерть.
— Вот ваш плацдарм, Кузнец Войны, — гордо объявил Бронн.
— Потери?
— Незначительные, — Бронн пробрался по неровной земле к фундаменту будущей орудийной башни. — Около двух тысяч рабочих убито, но на поверхности еще достаточно людей, которых мы можем спустить вниз.
— Машины?
Тут оптимизм Бронна поубавился:
— По меньшей мере пятьдесят выведены из строя, половина из них никогда уже не построит новых укреплений.
— Пятьдесят? Так много?
Бронн пожал плечами.
— Я говорил Дассандре, что наш противник не похож на других. Это воины Ультрамара, и они сражаются без жалости — так же, как мы.
— Ты ошибаешься, — возразил Хонсю. — Они не умеют сражаться так, как я.
— Может быть, но в любом случае, путь к этим крепостям будет медленным, тяжелым и кровавым. Уж в этом я не ошибаюсь.
Хонсю расстегнул поврежденные затворы на горжете и снял шлем. Лицо исчертили красные полоски засохшей крови; он чувствовал, что в щеке застрял фрагмент стекла, но боли не было — к боли он давно привык, и потому выдернул осколок, даже не поморщившись.
— Крепости — это несущественно, — сказал он Бронну, шагая обратно сквозь ряды грохочущих машин.
Среди дымящихся руин собирались воины, суетились рабы, которые подтаскивали к передовой все новые блоки для растущих укреплений. Строительство вала было еще далеко от завершения, но самое трудное уже позади. Фундамент заложен и скреплен кровью; с остальным справятся математика и суровая, бесстрастная логика войны.
— Несущественно? — переспросил Бронн. — Но тогда во всем этом нет никакого смысла.
При приближении Хонсю Железные Воины вставали навытяжку, и он видел, что своим решением пойти в самое пекло, может, и не заслужил их безоговорочную верность, но толику уважения точно заработал. Инструменты войны меняются, но для победы всегда нужна сила воли, плоть и кровь. Исход осады решается не калибром орудий и не размерами военных машин: все в руках людей, которые готовы рискнуть жизнью, вгрызаясь в землю чужого мира. Так было в давно забытые времена, когда варвары строили первые деревянные палисады, и так будет всегда.
