- Сарин! - не получив ответа, Лутарг чуть повысил голос, вновь заставив троицу посмотреть на них.
- Идем, Лу. Спешить надо, - старик поднялся, ожидая, что молодой человек последует его примеру, но Тарген остался сидеть, только руки скрестил на груди.
- Хозяйка! - разнесся его оклик по комнате. - А покрепче у тебя имеется?
Что ж ты воду нам принесла?!
- Тарген! - возмутился пожилой человек.
- Я никуда не иду, - отрезал Лутарг.
- Но…
- Либо ты говоришь, либо идешь один.
- Лу, мы должны…
- Ты все слышал, - в очередной раз перебил своего спутника мужчина.
Сарин повздыхал и занял прежнее место, поняв, что в таком настроении с Лутаргом спорить бесполезно.
Он не раз наблюдал, как каменел подбородок молодого человека, как кривились уголки губ, когда кто-то пытался настоять на своем, вопреки его желанию. Ничем путным это не заканчивалось. Если Лу чего-то не хотел, сдвинуть его с места было невозможно. Вот как сейчас.
- Говори, - приказал Тарген, когда старик присел на скамью.
- Что ты хочешь знать?
- Кого они боятся? - ответил мужчина, вновь ощутив запах страха, исходящий от приближающейся хозяйки.
- Пиво? - спросила женщина, держа в руках две кружки.
- Сойдет, - Лутарг растянул губы в улыбке, больше походящей на гримасу.
Женщина только головой покачала и, захватив с собой грязную посуду, поспешила уйти.
- Говори, - еще раз повторил Лутарг.
***
Таирия осторожно коснулась лба лежащей в постели женщины и легонько погладила, практически не дотрагиваясь. Ее воскоподобная на вид кожа была холодна, как лед, и девушке казалось, что она может растаять от прикосновения.
- Прости меня, - смаргивая слезы, прошептала Таирия, ища малейший признак того, что ее услышали - дрогнувшие веки, участившееся дыхание, хоть что-нибудь, но не видела. - Это я виновата. Если бы я послушалась тебя тогда, он бы не стал…
Договорить она не смогла, мешали рыдания, рвущиеся из глубины души.
Опустившись на колени рядом с кроватью, девушка спрятала лицо в складках покрывала, возвращаясь в воспоминаниях в тот день, который лишил ее названной матери.
Тогда Таирия в очередной раз спрашивала у тетки, отчего отец держит ее взаперти, запрещая покидать переделы дворца.
Это была запретная тема, о которой в замке вейнгара вспоминали редко, и чаще всего только про себя. Отношения правителя Тэлы и его сводной сестры касались только их двоих, все приближенные знали об этом и предпочитали делать вид, что ничего странного не происходит, а возможно привыкли за столько лет.
Если и остался кто-то, кому была доподлинно известна причина разногласий, то помалкивал, предпочитая сохранить свое положение, чем лезть в семейные дела вейнгара.
Даже несмотря на то, что нынешний вейнгар любил свою младшую дочь и безгранично баловал, всякий раз, стоило той завести разговор о его сестре, мрачнел и отказывался говорить.
В тот день Таирия хотела пойти на ярмарку, раскинувшуюся возле дворцовых стен, и уговаривала тетку отправиться с ней, но та как обычно отвечала, что не может.
Казалось, женщина давно смирилась со своим заточением, и лишь иногда можно было перехватить ее исполненный тоски взгляд, устремленный куда-то за горизонт. В такие моменты она чаще всего прижимала к груди руку, то ли прощаясь с кем-то, то ли прислушиваясь к стуку сердца.
Получив очередной отрицательный ответ от названной матери, Таирия в кои-то веки разозлилась на отца и решила проявить характер. Она собиралась потребовать свободы для любимой тетушки, подарившей ей свою искреннюю привязанность.
- Опять ты здесь, лапушка?! - голос няньки вынудил девушку поднять голову, отвлекшись от воспоминаний.
Увидев сочувствие на ее лице, Таирия горько всхлипнула и бросилась в распахнутые объятья старой женщины, ища утешения.
- Ну, ну, деточка. Хватит, - старушка пригладила девичьи волосы и отерла щеки от слез. - Иди, дитятко. Иди отсюда, не надо тебе тут сидеть. Не слышит она тебя.
- Гарья, а она очнется?
- Не знаю, милая. Может и очнется, если будет для чего.
- А я?
- Может и для тебя, Ири, - женщина вывела Таирию из комнаты и, передав ту в руки служанки, бесшумно притворила дверь.
- А может быть для него, - тихо добавила она.
День медленно клонился к закату, и чем ниже опускалось солнце, тем сильнее нервничал Кэмарн, выхаживая из стороны в сторону в своих покоях. Великий вейнгар и ждал этой встречи, и боялся ее, как самого страшного зла, так как даже представить не мог, что собираются предложить ему шисгарские каратели.
Противник был силен, очень силен и необычен. Кэмарн изучил множество рукописей, чтобы убедиться в этом.
Да и собственный опыт не пропал даром. Погибшие в Трисшунских горах воины все еще являлись ему во сне, тревожа душу и напоминая об ошибках молодости. Ведь именно он, движимый юношеским пылом, повел сотни солдат на заведомую смерть, наплевав на уговоры советников и явные предостережения, содержащиеся в хрониках Тэлы.
Кэмарн был самонадеян и глуп тогда, за что и поплатился, превратив Трисшунское подолье в место безграничной скорби всех тэланцев.
Печально вздохнув, мужчина остановился у окна.
Из личных покоев вейнгара в западной башне дворца открывался изумительный вид на бухту залива, воды которого в данный момент искрились золотом, постепенно поглощая солнце.
Антэла, столица тэланских земель, раскинулась у берега Дивейского моря, из-за которого в далеком прошлом прибыли их предки, чтобы найти для себя новое пристанище, не разоренное нашествием ратанцев.
Пристав к неизведанным землям, тэланские первопроходцы нашли благодатный край с умеренным климатом и плодородной почвой, способной взрастить богатый урожай и многие годы кормить обнищавший в сражениях народ.
Это было подарком богов после многих лет угнетений, и потому далекие предки нынешнего поколения предпочли не обращать внимание на то, что край когда-то был умышленно покинут прежними жителями, оставившими после себя только полуразрушенные города и храмы.
Долгие годы шло освоение новых земель. Тэла разрасталась, восстанавливая из руин заброшенные дома и дворцы, возводя новые, и постепенно все ближе подбираясь к границам Трисшунских гор, чтобы в итоге разбудить великое зло.
Заметив, что красный солнечный диск окончательно исчез в черных водах, вейнгар тряхнул головой, отгоняя горестные воспоминания.
- Кто же мог знать? - обратился он сам к себе, как делал всегда, вспоминая о хрониках Тэлы.
В них было описано все - печали, радости, открытия и шисгарцы тоже. Единственная напасть, которую тэланцы встретили по эту сторону Дивейского моря.
