Путники на удивление быстро и легко преодолели каменистую равнину, отделявшую их от гор, и позже, когда дорога пошла по крутым склонам и узким тропкам, лепившимся по самому краю обрывов, Гайл, к своему удивлению, ни разу не почувствовал того леденящего душу страха, который обычно одолевал его на высоте. Напротив, теперь он восхищался горными красотами и то и дело останавливался у края какой-нибудь пропасти, чтобы полюбоваться очередным головокружительным видом. Сайсифер, посмеиваясь про себя, вынуждена была тыкать его в бок или пихать в спину, чтобы заставить двигаться вперед. От каждого ее прикосновения волна радостного возбуждения прокатывалась по его телу, и ему приходилось вновь и вновь повторять себе, что он глупец и что все его надежды напрасны. Но и девушка тоже переменилась в горах, где чистый воздух был напоен какой-то уникальной магией: мрачное настроение покинуло ее, лицо сияло, глаза лучились радостью. Гайл радовался этой перемене, и в то же время ему было грустно, так как он был убежден, что девушка никогда не сможет простить его за прошлое. И тем не менее тот счастливый день в горах запомнился ему надолго.
Вечером они разбили лагерь у самой границы вечных льдов Кровавого Рога. Камнетесы разожгли костер и зажарили пойманного накануне молодого козленка. Большинство из них отошли подальше от костра и совершенно растворились на фоне каменистого ландшафта, не спуская, однако, глаз со своих подопечных. У огня остались лишь Сайсифер, Гайл, Умлак и еще трое его соплеменников. Люди радовались теплу, которое обрело особую ценность после того, как зашло солнце и воздух стал морозным и хрустким, предвещая снегопад. Однако Умлак успокоил их, сказав, что сегодня бури не будет. Гайл хотел спросить его, почему он так уверен, но сдержался: у Камнетеса наверняка были свои проверенные способы предсказывать погоду. Сайсифер поговорила с Киррикри, который устроился на ночь на каменном карнизе высоко над их головами. Он сообщил, что на много миль вокруг нет никого живого, если не считать диких коз да кроликов.
— Еще один день, — произнес Умлак, — и мы, может статься, надуем Ферр-Болганов. Мы правильно сделали, что покинули крепость так скоро.
Сайсифер промолчала. Ей уже давно казалось, что глубоко под ними что-то шевелится, но она ни с кем не поделилась своими подозрениями, списав их на излишнюю осторожность. Не зная до конца пределов собственного могущества, девушка, однако, была уверена, что, в отличие от Земляных Людей, не обладает способностью видеть сквозь камень.
В ту ночь на них никто не напал, и следующий день прошел так же спокойно, как и предыдущий. Дорога по-прежнему тянулась вдоль хребта, по самой кромке снегового одеяла, и каждый шаг к западу наполнял Гайла все большей и большей надеждой. Киррикри время от времени спускался к ним и сообщал, что наземной погони не видно, а долины и пещеры, которые ему удавалось высмотреть в горах, пусты.
Через четыре дня они стояли на склоне горы прямо над деревушкой Вестерзунд, которая сверху казалась маленькой и аккуратной, будто детская игрушка. Умлак, привычно ухмыляясь, указал вниз, а Гайл при виде моря почувствовал явное облегчение. Вид отсюда открывался такой, что дух захватывало от восторга: горы непрерывной чередой уходили дальше на север, где соединялись с еще более мощными хребтами. Умлак пояснил, что здесь, как раз за тем хребтом, на котором они стояли, начинался Хребет Мерзлых Гор, а уже за ним — настоящие горы. Гайл просто не мог поверить, что такая высота возможна, и обратил свой взор к морю, которое, заполняя всю подкову берега, уходило вдаль до самого горизонта, и дальше — туда, где ждали его Золотые Острова.
Спуск был долгим: к полудню они достигли лишь холмистых предгорий, а несколько часов спустя шли меж зеленых полей и лугов, на которых пасся скот. Жители деревни уже знали об их приближении и выслали несколько человек им навстречу. Это были коренастые, плотно сбитые мужички, и при виде их Сайсифер невольно вспомнила своих бывших односельчан-рыбаков из Зундхевна. Поприветствовав путешественников, они в немногих словах сообщили, что в деревне уже готова комната для «купца» и его жены, ставших жертвами пиратов Гондобара.
— Им повезло, — пояснил Умлак Тунфинну, который возглавлял отряд встречавших. — Мы, Камнетесы, обычно не очень-то интересуемся тем, что творят пираты на море, но Гайл — наш друг. Он привозит нам кое-какие товары, что не так-то просто и требует известной смелости. Кстати, о товарах… — И он принялся перечислять добро, которое по приказу Луддака было послано в дар жителям деревни.
Камнетесы Умлака не захотели оставаться на ночь в деревне, а предпочли стать лагерем поодаль. Истекая слюной от вожделения, разглядывали они откормленную скотину, но Умлак пригрозил, что, если наутро деревенские недосчитаются хотя бы одной драной козы, он собственноручно снимет голову с виновного. С этими словами он присоединился к Тунфинну, который уже повел гостей в отведенный для них дом. Вскоре они вошли в деревню, состоявшую из двух десятков бревенчатых домов да нескольких деревянных пирсов, которые выдавались далеко в море. Возле них болтались утлые лодчонки, составлявшие, по-видимому, весь флот деревни. Дерево, из которого здесь было выстроено все, очевидно, привозилось из леса по соседству. Поселение не имело никакой естественной защиты от непогоды, и в суровые зимние шторма местным жителям, должно быть, приходилось несладко.
— Корабль выходит в море на рассвете, с первым приливом, — хрипловатым голосом сообщил Гайлу Тунфинн. — Он небольшой и не такой роскошный, как те, к которым ты привык, но ничего, выдержит. Ты ведь с Золотых Островов?
— Да, мой дом на одном из множества мелких островков, что окружают главный, — соврал Гайл. — Тамошние обитатели высоко ценят независимость. К счастью, взгляд Императора редко падает на нас. — И он подмигнул.
На какое-то мгновение ему показалось, что он перегнул палку, так как крестьянин наморщил лоб и насупился не хуже заправского Камнетеса, но уже через секунду лицо Тунфинна прояснилось, и он широко ухмыльнулся.
— Если я благополучно доберусь до дому, — продолжал Гайл, — то обещаю прибавить к подаркам Камнетесов кое-что от себя лично.
— Твои дела нас не касаются, господин, — проворчал крестьянин, не скрывая, однако, удовольствия. — А пока располагайся здесь и отдыхай. Как только судно будет готово, мы пошлем к тебе человека. — С этими словами он откланялся и ушел, забрав с собой своих людей.
— Они тут, как я погляжу, слов зря не тратят, — прокомментировал Гайл недвусмысленное заявление Тунфинна.
