— Что? — усмехнулся Пафнутий. — И саженцы свои бросите?
— Ага, щаз, — усмехнулся Сидор. — Размечтался! Я и эти саженцы, и черенки, своими собственными ручками по штучке перебирал самолично. Через полконтинента пёр, чуть ли не на собственном горбу. И вот так бросить? Да если только на них кто покусится, удавлю падлу. Но если надо будет, то я этими же ручками и изничтожу эти ценные черенки на корню, чтоб никому не досталось. И расти, они будут только там, где я захочу, и никто другой.
— Тяжёлые вы люди, — помолчав, проговорил Мишаня, — и неприятные. Слишком большие особисты. Тяжело вам здесь будет. Ну, да и мы с Пафнутием, да с покойным Юрком, такие же, — тяжело вздохнул он. — Вот и нас давят, все кому не лень.
Так, за разговором, они и добрались до Медвежьей поляны, где на краю, со стороны реки, Сидор с Димоном устроили себе коптильню на склоне надпойменной террасы, простирающейся к недалёкой отсюда реке.
Остановившись возле неказистого, длинного бревенчатого сарая с двумя широкими полотнами дверей в торце здания, обнесённого по кругу невысоким плетёным забором из ивовых прутьев, Сидор с несколько смущенным видом махнул вокруг рукой.
— Вот! Это всё наше хозяйство. Здесь ещё где-то землянка должна была быть, — завертелся он в седле своей лошади, мучительно пытаясь вспомнить где они с Димоном по осени вырыли небольшую землянку для жилья.
— Это что? — потрясённо спросил его Мишаня. — Ваша коптильня?! — ахнул он, подойдя поближе и рассмотрев неказистое сооружение. — Я издалека, смотрел, смотрел и просто не мог поверить, что это убожество называют коптильней.
— Чем богаты, — недовольно буркнул Сидор, до глубины души уязвлённый пренебрежительной оценкой их с Димоном тяжких, многодневных трудов. — Зато рыба неплохая выходит.
— Дашка! — неожиданно заорал он, озираясь вокруг. — Дашка! Где тебя черти носят?
— Ты чего орёшь, — неожиданно раздался из-за его спины тонкий и недовольный детский голосочек. — Здесь я. Давно уж за вами наблюдаю, а вы всё меня не замечаете.
— А-а, — облегчённо вздохнул Сидор. — А я уж подумал, случилось чего, коль тебя нет на месте.
— Да куда я денусь, — усмехнулась Дашка, проходя мимо Сидора с мужиками и скрываясь в двери незаметной до того землянки, так тщательно скрытой за заснеженным кустом, что если бы не натоптанная тропинка к её двери, то можно было пройти в двух шагах и не заметить.
— Мы теперь тут вдвоём дежурим, — продолжила она, снова появляясь перед ними, как из-под земли. — Я тут себе помощника наняла, — по деловому продолжила она, в то же время, смотря на Сидора немного испуганным взглядом. — И зарплату ему пообещала.
— Небось, такого же, как сама, мелкого? — усмехнулся Сидор, принимая преувеличенно деловой вид.
— А то, — тут же подбоченилась маленькая пигалица. — Мы, хоть и маленькие, да дело своё знаем.
— Это сколько же тебе лет? — неожиданно раздался потрясённый голос Пафнутия, выступившего из-за спины Сидора и удивлённо уставившегося на маленькую девочку, стоящую перед ним и по деловому рассуждающую.
— А какое тебе дело до моих лет, — тут же ощетинилась маленькая девчонка. — Я дело своё сполняю, а до остального не твоя печаль.
— Да, Пафнутий, — поддержал маленькую работницу Сидор, — какое твоё дело до её годов. Хоть и мала, а сама зарабатывает и с делом справляется, да и малых сестёр содержит. По крайней мере, ни у кого не просит и не клянчит.
— И сколько же ты ей платишь? — неожиданно решил поинтересоваться Мишаня, подходя поближе и устраиваясь на бревне возле входной двери.
— Да сколько рабочим здесь платят, столько и им. Чай, не объедят, — хмуро бросил ему Сидор, начиная понемногу раздражаться. — Или ты думаешь, что торчать здесь, вдали от города, зимой, на морозе, великое удовольствие?
— Вы, кажется, хотели рыбки попробовать, — стараясь скрыть раздражение, добавил он. — Дашка! — неожиданно рявкнул он. — Тащи гостям свой продукт на пробу. Считай, что оценочная комиссия прибыла.
Мгновенно скрывшаяся в землянке Дашка буквально через пару секунд выскочила обратно, таща на какой-то не очень опрятной тряпке два больших куска какой-то рыбины неизвестного происхождения.
— Ну и как его звали при жизни, — усмехнулся Пафнутий, отламывая большой кусок от тушки и осторожно надкусывая.
— Жерех, — мрачно буркнула, стоящая прямо перед ним Даша, и с чисто детской непосредственностью поинтересовалась. — А ты что, в рыбе разбираешься? — И добавила, ничуть не смутившись. — А вот Сидор, совершенно не рубит, где у неё хвост, а где голова. Да и чем коптить, совершено не представляет. Ему что осина, что ольха, что вишня, всё едино. Если бы не я, совсем бы дело завалил. — И продолжила в том же духе. — Он вас что, мне в помощь привёл?
— Ну вот что, маленькая нахалка, — рассердился наконец-то Сидор. — Иди, готовь ящики с готовым продуктом под погрузку, а мы тут и без сопливых разберёмся. И пришли ко мне своего помощника, чтобы я на него посмотрел.
— А чего на него смотреть, — пожала плечами маленькая нахалка, не обратив на вопль Сидора совершенно никакого внимания. — Меня он устраивает, а другим и дела до того нет, — добавила она, устраиваясь поудобнее на бревне рядом с Пафнутием и смотря на то, как он поедает рыбу широко открытыми глазами.
— А я тебя знаю, — неожиданно добавила она, ткнув в него пальцем. — Ты с моим батяней как-то рыбу ловил.
— Чьих же ты тогда будешь? — задумчиво спросил её Пафнутий, откладывая в сторону, наполовину съеденную рыбу.
— Докучая, рыбака с Чёрной речки, — немного помолчав, ответила пигалица.
— Так вас же всех ещё пару лет назад амазонки побили, — удивлённо глядя на нее, тихо проговорил Мишаня.
— Как видишь, не всех, — тихо ответила Дашка, уставившись взглядом в землю и ковыряя валенком слежавшийся снег. — Кое-кто и выжил. Я, сестрёнки, да ещё дружок мой, Колька. Он сейчас спит в землянке, — кивнула она на закрытую дверь землянки. — Умаялся после ночной смены с непривычки. Да и оголодал чуток, всё никак не наестся. Рыба то жирная. Вот его, то в отхожее место, то в сон постоянно и тянет, — с детской непосредственностью вывалила она на них все свои секреты.
— Колька, — это случаем не сынок вашего бывшего бригадира Стаса Молчуна? — задумчиво глядя на неё, спросил Пафнутий. — Кажется, в тот набег и их вся семья погибла?
— Как видишь, не вся, — глядя ему прямо в глаза, ответила тихо Даша. — Колька выжил. Только теперь женщин очень боится. Как тётя Маня приезжает, так он в угол, под кровать, забивается, и выходить боится. А она каждый раз расстраивается.
