— Я жду, что ты поразмыслишь, — настойчиво произнес Зебастейн. — Представь кошмары, которые сорвутся с цепи, если ты разрушишь нынешнее равновесие.
— Я — имперский комиссар.
Небесный Маршал обратил на арканца взгляд, в котором читалась железная воля.
— Это ложь, Хольт Айверсон. Кем бы ты ни был, ты давно уже не имперский комиссар.
Очевидная истина, которую я не могу отвергнуть.
Экипаж на мостике не сопротивлялся. Хрупкие, бледные мужчины и женщины в аккуратных флотских мундирах отступали от захватчиков, подняв руки и опустив глаза.
— Где капитан? — требовательно спросил Катлер.
С окровавленным топором, в рваном сыромятном жакете, он наверняка казался членам экипажа каким-то пиратом наихудшего сорта. Видя их перепуганные лица, Энсор хотел захохотать в голос, но тогда внутри него могло что-то сломаться, а полковник ещё не закончил свои дела.
— Я вежливо спрошу ещё разок, а потом разозлюсь, — Катлер многозначительно взвесил топор в руке. — Где, Преисподние его дери, капитан?
— Убей меня, и погибнут ещё миллионы, — сказал Небесный Маршал. — Правосудие требует этого, и значит, правосудие слепо.
Кирхер шагнул вперед, так, что ствол пистолета коснулся его лба.
— Покончи с мерзкой ложью, породи бесконечно более мерзкую правду. Честь требует этого, и значит, честь чудовищна.
Айверсон ровно держал автопистолет, а в его разуме, словно танцующие светлячки, вспыхивали и угасали беспокойные мысли. Убить его и найти проклятие? Пощадить его и найти искупление? Или же всё наоборот? Проклятое искупление или искупленное проклятие? Где же призраки, когда так нужен их совет? Он посмотрел мимо Небесного Маршала, разыскивая взглядом Бирса, Номер 27 или даже Ниманда. Надеясь увидеть Рив…
Он заметил воина огня, который не двигался с самого начала противостояния, но внимательно смотрел на людей.
Ждет, что я выберу.
А потом Хольта лишили выбора. Двигаясь с быстротой, кажущейся невозможной для его лет, Небесный Маршал выбросил вверх руку и железной хваткой сжал запястье комиссара. Автопистолет выстрелил, но Кирхер с изяществом танцора успел шагнуть в сторону; затем он крутнул кистью, и оружие выпало из онемевших пальцев Айверсона. Немедля ни секунды, Зебастейн с почти нечеловеческой скоростью атаковал арканца. Орудуя кулаками, словно поршнями, он нанес удары в грудь и лицо противнику. Хольт отшатнулся, но беспощадный неприятель последовал за ним, избивая комиссара, будто молотильная машина.
Наконец, Айверсон рухнул.
— Мне жаль, — сказал Небесный Маршал, отступая от распростертого на полу арканца. — Я бы хотел оставить выбор тебе, но на кон поставлено слишком многое, а ты, возможно, безумен.
Кирхер тяжело дышал, словно измотанный внезапной вспышкой насилия.
— Как бы то ни было, я верю, что ты поступил бы правильно, Хольт Айверсон.
У его плеча появился воин огня, державший пистолет комиссара, и Маршал кивнул чужаку.
— Убейте его, шас’эль.
Ксенос выстрелил в глаз Зебастейну Кирхеру.
— Капитана больше нет, — ответил исхудалый флотский лейтенант. — Исчез десятилетия назад. Он никогда не ладил с Небесным Маршалом.
— Видно, хороший был парень, — заметил Катлер. — Ладно, забудем о капитане. Вы ведь сами справитесь, ребятки?
— Справимся с чем? — неуверенно спросил лейтенант. — Чего вы хотите от меня… сэр?
— Запустить двигатели. Мы уходим.
— Уходим? — флотский пораженно выпучил глаза.
— Сваливаем от Федры, — пояснил Энсор. — Как я понимаю, этот корабль — символ всех здешних мерзостей, так что я убираю его отсюда.
— Но это невозможно! — возмутился лейтенант. — «Реквием по добродетели» не отправлялся в полет с самого начала войны!
Остальные офицеры согласно забормотали.
— Вы же видели, в каком он состоянии. Наверняка развалится на куски прежде, чем мы уйдем с орбиты.
— А я не прошу тебя покинуть орбиту, парень. Я хочу, чтобы ты покинул реальный космос! — весело возразил Катлер. — И побольше энтузиазма, ладно?
— Вы хотите, чтобы мы вошли в имматериум? — возмущение лейтенанта сменилось на откровенный ужас. — Это самоубийство! Я даже не знаю, работают ли до сих пор корабельные поля Геллера. Без них нас сожрут заживо!
— Энсор Катлер, вы сошли с ума, — произнес о’Сейшин, но без сердца. Тау как будто смирился с судьбой.
Где-то снаружи мостика послышалась стрельба.
— Синекожие вернулись! — заорал Худ, стоявший в дверях. — И привели с собой целую бригаду корешей из Небесного Дозора!
— Значит, с разговорами кончаем, — объявил полковник и застрелил худого лейтенанта, после чего улыбнулся его перепуганным товарищам. — Итак, кто может управлять этим в аду зажаренным кораблем?
— Ты разочаровал меня, человек, — произнес воин огня, стоя над Айверсоном. — Я выбрал тебя для этой миссии, потому что ты был комиссаром. Ожидалось, что ты казнишь предателя на месте.
Посмотрев на лежащее бесформенной грудой тело Небесного Маршала, Хольт встретился взглядом с чужаком.
— Кто ты такой?
— Я — шас’эль Аавал, исполняющий обязанности командира касты огня на этой планете, — с гордостью ответил тау. — Кроме того, ты знаешь меня под именем «Авель».
Айверсон помотал головой, пытаясь сосредоточиться.
— А я был просто уверен, что это Кирхер. И зачем же ты предал своих сородичей?
— Это не предательство, — холодно ответил ксенос. — Я верен Высшему Благу, но каста воды превратила нашу войну в насмешку. Нельзя, чтобы «эксперимент» о’Сейшина удался.
Шас’эль указал на труп Кирхера.
— Хаос, воцарившийся здесь по твоей вине, докажет, что ваша раса слишком опасна и ей нельзя доверять. Как только сообщение о мятеже достигнет Империи Тау, c этим балаганом будет покончено.
— Ты хочешь распространения войны, — понемногу начиная соображать, сказал Хольт.
— Я хочу, чтобы войну вели воины, как было провозглашено Просвещенными, — возразил чужак. — Ложь и интриги не идут на пользу Высшему Благу.
Айверсон издал тихий, печальный смешок.
— Мои слова развеселили тебя? — холодно спросил тау.
— А ты не видишь иронии? — горько улыбнулся арканец. — Ты ведь тоже интриган, Авель. Возможно, величайший интриган на Федре.
— Это было…
— Необходимо? — Хольт покачал голову. — Знаешь, по-моему, вы, синекожие, совсем не такие просвещенные, какими пытаетесь казаться. И вообще мне кажется, что вы очень похожи на нас.
