А затем пришли они. Тощие тени, быстрые как ветер. Они завывали, смеялись и проклинали на языке, которого он не понимал.
Он их убил. Конечно же, он их убил. Едва он ощутил их приближение, как сразу учуял металл оружия и бросился на них, зная лишь то, что металлический запах означает опасность и смерть.
Он забил нескольких насмерть куском камня размером с кулак. Остальные пытались бежать, но окровавленный мальчик преследовал их по тундре, валя наземь и разрывая глотки пальцами и зубами.
Но в тот день он плакал. Причиной этого стали не нападавшие, кем бы они ни были. И не боль, хотя он был всего лишь мальчиком, и никто бы не стал судить его строго за детские слезы от полученных ран.
Нет. Он заплакал, когда только выбрался из капсулы, от прикосновения ветра к коже. Стужа вгрызалась в его раны ледяными зубами, но чувство свободы вызвало у него слезы на глазах. За все прошедшие с тех пор десятилетия он не проронил ни единой слезы. До этого момента. Две соленые капли побежали по изуродованному лицу, примерзая к нему.
Ангрон оплакивает павших братьев и сестер
— Все мертвы, — тихо проговорил он. — Мои братья. Мои сестры.
Лоргар подошел к нему, осторожно ступая и изо всех сил стараясь не потревожить святую землю.
— Как вы называли своих врагов? — спросил он.
— Верховыми, — отозвался Ангрон. — Мы звали их верховыми, за то, что они стояли над нами и смотрели, как мы умираем в грязи арены.
— Верховые забрали тела своих, — произнес Несущий Слово. — Тут слишком мало костей для останков двух армий.
— Мои братья и сестры, — повторил Ангрон. — Я поклялся, что останусь с ними. Мы бы умерли вместе. Лоргар, в мире никогда не было таких бойцов. Клестер с ее визжащим копьем. Йохура и его удушающие цепи. Асти, Малыш Асти, который воровал ножи, чтобы метать, резать и колоть. От его усмешки холодные ночи становились теплее. Ларбедон, лишившийся руки из-за гангрены. Он кричал, чтобы верховые приблизились, если посмеют. Мы с ним прикрывали друг другу спину. Мы скользили по крови, давя павших сапогами.
Ангрон покачал головой и продолжил.
— Слова не воздают им должного. Мы были родом с красных песков, росли в грязи и питались дерьмом, которое нам скармливали верховые. Но мы вырвались. Тысячи, Лоргар. Нас были тысячи. Мы были свободны, мы жили, смеялись и заставили ублюдков заплатить. От Гвоздей было больно — ах, как больно, даже тогда. Но мы заставили верховых и их Родственную Стражу с бумажной кожей заплатить.
Лоргар молча слушал. Ангрон опустил голову.
— Я должен был умереть здесь. Я умер здесь. Примарх Пожирателей Миров — это всего лишь тень. Эхо. Здесь мое место. Величайшая битва моей жизни, и меня ее лишили.
— Будет и более великая битва, брат. Терра. И обещаю, никто тебя ее не лишит, — с легкой улыбкой произнес Лоргар.
— Терра. Терра! — горько расхохотался Ангрон. — Мне плевать на Терру. Плевать на Терру, на Гора, на… на Него. На Императора.
— Тогда почему я слышу в твоем голосе столько ненависти? — тихо спросил Лоргар.
Ангрон выхватил цепные мечи из заплечных ножен и вдавил активаторы на рукоятях. Оружие взревело.
— Ммм. Хрргх. Он меня забрал! Уволок в небо! Император. Проклятый богами Император.
— Ты отомстишь, Ангрон. Уже скоро мы вновь ступим на Терру, обещаю тебе.
— Мои братья, — продолжал тихо бормотать Ангрон, не слушая клятву брата. — Мои сестры. Все рабы. Рабы-гладиаторы с арен. Для верховых, которые держали нас на цепи, наши жизни были как грязь. Но хозяева заплатили, о, как они заплатили. Когда мы вырвались, этот мир запылал. Он горел. Клянусь тебе в этом.
Второй примарх медленно и понимающе кивнул.
— Я тебе верю.
Ангрон все еще слышал только призраков в своем разуме.
— Война все тянулась и тянулась. Сезон за сезоном. Город за городом. Реки покраснели от крови верховых! Мы дрались. Дрались повсюду, клянусь. Верховые атаковали нашу стену щитов у Фалькхи. Они на нас напали! Так приказали их аристократишки, и они попались на приманку. Я до сих пор слышу гром, с которым сошлись наши ряды. Слышишь? — он перевел бешеные глаза на Лоргара. — Ты слышишь гром?
Лоргар улыбнулся. На его расписанном рунами лице было выражение безжалостной доброты.
— Слышу, брат.
— Но время года сменилось, и мы отступили. Нам пришлось бежать в горы, к хребтам, чтобы пережить зиму. За нами шло слишком много армий верховых, у них были лазеры, гранаты и пулеметы, которые трещали днем и ночью. Я поклялся, что умру в горах вместе с братьями и сестрами. Мы были свободны. Это была наша смерть. Смерть, которую мы заслужили, смерть, которой мы хотели. Мы смеялись и подзывали их ближе. Верховые ублюдки!
Ангрон развернулся, второй раз переживая тот миг, вскочил на валун и широко раскинул руки. Он закричал — нет, завопил — с хохотом бросая вызов небу.
— Идите и умрите, псы из Деш`еа! Я Ангрон с арен, рожденный в крови, выросший во мраке, и я умру свободным! Давайте, поглядите, как я бьюсь в последний раз! Разве не этого вам надо? Разве не этого вы всегда хотели? Подходите ближе, сучьи трусы!
Кхарн смотрел, как его примарх стоит на усиливающемся ветру, и наблюдал, как история повторяется в такт безумному воспоминанию. Ангрон вскинул цепные мечи, имитируя первые удары той последней схватки. Каждый взмах сопровождался ревом зубьев. Собравшиеся легионеры застыли на месте, молча следя за происходящим.
— А потом. Потом. Хрргх. Император. Мммм. Император. Он похитил меня, запер, бросил в темное брюхо «Завоевателя». Телепортировал на орбиту, хотя в то время я ничего не знал о подобной технологии. Я был один, один во мраке. А мои братья и сестры умирали здесь. Умирали без меня. Я поклялся. Мы все поклялись. Поклялись стоять, драться и умереть. Вместе. Вместе.
Ангрон раскачивался вперед и назад. Его клинки опустились, а взгляд утратил осмысленность.
— Император. Верховая мразь. Когда Гор позвал, я дал слово. Дал слово потому, что жил, хотя должен был умереть. Это не дар. Он сделал меня предателем! Заставил меня нарушить единственную важную клятву! Я выжил, а мои братья и сестры умерли здесь, а их кости достались грызунам, ветру и снегу.
Братья не обращали на окружающих воинов внимания, как будто были одни. Лоргар снова подошел к Ангрону, стараясь не касаться его, но Кхарну показалось, что в голосе Несущего Слово появилась коварная заботливость.
— Нет эмоции чище, чем ярость, — произнес Лоргар. — Нет цели праведнее, чем месть.
