Внезапно настроение Мерелан переменилось.
— Знаешь, милый, я так устала… Проводи меня, пожалуйста, в мою комнату. Боюсь, я сама не найду дороги.
Проводив мать и вернувшись к себе, Робинтон тоже собрался лечь спать: было уже поздно, а завтрашний день обещал стать более чем насыщенным. Робинтон рассмеялся, стащил с себя одежду и улегся на широкую кровать — очень скоро она должна была стать их с Касией супружеской кроватью. Ночи стояли слишком теплые, чтобы надевать ночную рубашку, — да Робинтон все равно редко ею пользовался. Слишком уж он любил спать, обняв Касию и всем телом чувствуя ее близость; это было так уютно… Робинтон глубоко вздохнул — и понял, что слишком возбужден, чтобы уснуть.
А потому он отбросил легкое одеяло, встал и разыскал длинную рубаху. Новый наряд, пошитый специально ко дню свадьбы — ну, ко дню Встречи; нечего считать себя главной шишкой, — висел на дверце шкафа. Робинтон провел рукой по парче, выбранной по настоянию Клостана. Наряд действительно был хорошо пошит, и теперь Робинтон понимал, как важно правильно скроить и подогнать одежду по фигуре.
— Арфисты что, носят вместо одежды мешки? — язвительно поинтересовался Клостан, когда Робинтон собрался наконец заказать ткачам Тиллека новый наряд.
Мастер-целитель был высоким, как сам Робинтон, темноволосым и красивым; его тонкие, изящные руки были достаточно ловки, чтобы зашивать раны, и достаточно сильны, чтобы вправлять поломанные кости. Клостан работал в Тиллеке вот уже семь лет, с тех самых пор, как получил звание мастера. Тиллеку необходим был опытный целитель, и Клостан не жалел сил, справляясь с любыми задачами, какие только могли встать перед врачом в рыболовецком холде.
— Клянусь Первым Яйцом, парень! За что ты себя так не любишь? У тебя широкие плечи… — Клостан ткнул пальцем в своего собеседника. — У тебя тонкая талия… — Он ущипнул Робинтона за бок, но щипать было особо не за что — жир там действительно отсутствовал. — Длинные ноги. Ну так покажи это все в выгодном свете!
Брюки самого Клостана плотно облегали сильные, мускулистые ноги целителя — так плотно, что еще чуть-чуть, и это показалось бы непристойным.
— Речь ведь идет о твоей свадьбе! Покажи всем девицам, что они упустили! Пусть Касия тобой гордится.
— Чем? Тем, что я выделываюсь перед всеми? — возмутился Робинтон.
— Боюсь, Роб, выделываться ты никогда не научишься, — сказал Клостан и в притворном отчаянии покачал головой.
Он улыбнулся, продемонстрировав белоснежные зубы, — и даже темные глаза целителя, казалось, от этой улыбки засверкали ярче. Потом он вновь сделался серьезен и принялся перебирать ткани, предложенные портным. Клостан поочередно разворачивал отрезы и смотрел, какой цвет придется к лицу Робинтону, изрядно загоревшему за время летнего путешествия.
— Хм, да. Я знаю, как будет одета Касия, так что нам надо подобрать что-нибудь такое, что гармонировало бы с ее платьем. Хм. Пожалуй, вот эта парча будет в самый раз. Красновато-коричневый, теплый оттенок — в самый раз…
— Парча?!
Робинтон пришел в ужас. Он всегда был бережлив, когда речь шла о расходах. Сейчас он прихватил с собой достаточную сумму — достаточную, на его взгляд. Но парча…
— Ну не можешь же ты явиться на собственную свадьбу в обносках, как ты считаешь? — негодующе поинтересовался Клостан. — Подойди к этому вопросу с другой стороны: ты получишь праздничный наряд, который потом не стыдно будет надевать на Встречи, и истреплется он не скоро.
Целитель сжал ткань в кулаке, проверяя, сильно ли она мнется, потом потянул кусок, пробуя его на прочность.
— Вряд ли ты найдешь что-нибудь того же качества — чтобы наряд служил тебе много Оборотов. Хорошая одежда — это разумное вложение денег.
— И ты их вкладываешь во множестве, — парировал Робинтон.
Клостан лукаво усмехнулся.
— Возможно. Но все мои наряды подобраны с умом, и я могу менять их так, чтобы они подходили к любой погоде и любому случаю. А кроме того, когда я хорошо одет, это успокаивающе действует на пациентов.
Робинтон бесстрастно — ведь речь шла об его бракосочетании с Касией — пощупал отрез, потом еще раз приложил к себе, отметив попутно, что глубокий красновато-коричневый оттенок выгодно сочетается с цветом его кожи.
— Если пошить вещь правильно, — Клостан жестом подозвал портного, чтобы тот снял мерку, — ты не пожалеешь о затраченном времени и усилиях. Подумай, кстати, не пора ли тебе заказать несколько новых рубах, — добавил целитель, указав на другие отрезы. — У тебя их всего три.
Робинтон — он как раз стоял, раскинув руки, а портной его измерял — почувствовал сильнейшее искушение дать Клостану затрещину. А потом он принялся хохотать. Над собой.
— И новые штаны. Те, которые на тебе сейчас, до того износились, что скоро сквозь них начнет кой-чего просвечивать — ты же в них все лето ездил верхом, — добавил Клостан, взглянув на Робинтона сзади.
Поскольку этим утром арфист и сам размышлял о своем гардеробе, он действительно заказал себе несколько рубах и штанов, включая пару кожаных брюк — вот уж что сносится не скоро. Робинтон давно уже мечтал о кожаных брюках — таких, какие носили Айфор и Мумолон.
Когда впоследствии Робинтон явился на примерку и увидел себя в большом зеркале, результат его обрадовал. Во-первых, выглядел он весьма привлекательно, а во вторых, одежда еще и оказалась очень удобной. И почему ему никогда прежде не приходило в голову шить одежду на заказ? Все потому, что на ярмарках, традиционно проходящих во время Встреч, легко можно было подобрать что-нибудь не слишком дорогое и вполне сносное — ну, более-менее подходящее.
Робинтон был искренне признателен Клостану и решил выразить свои чувства, подарив ему мех хорошего бенденского вина.
— Очень мило с твоей стороны, — сказал Клостан, с благодарностью приняв мех. — У нашего холда один недостаток — отвратительное вино.
И Робинтон целиком и полностью согласился с целителем.
* * *
Улыбнувшись этому воспоминанию, Робинтон снял колпак со светильника, висящего над рабочим столом. Они с Касией с огромным удовольствием обустраивали этот уголок. Он взял пергамент с записанной сонатой — Мерелан оставила ее на подставке для нот, — взял перо и чистый лист (Касия заявила, что это ее обязанность: следить за тем, чтобы у Робинтона всегда были под рукой чернила и пергамент) и принялся снимать копию для матери, чтобы та могла забрать сонату в цех арфистов. Быть может, Петирон когда-нибудь взглянет на эту вещь и отыщет в ней какие-нибудь недостатки — она ведь написана в классическом стиле. Робинтон печально улыбнулся: вряд ли он дождется, чтобы отец одобрил хоть какое-нибудь сочинение своего сына.
