Объединённые в отделения, собранные в отряды, просто случайные группы мужчин и женщин — все начали отступать под неослабевающим натиском зелёнокожих.
“Гибельный клинок” подбили, раскалённые осколки разлетелись во всех направлениях. Те, кто находились ближе всего к танку — и смогли удержаться на ногах — обратились в бегство.
Но им некуда отступать. Некуда бежать.
Мы подобны согнутому копью, оборона дрогнула, фланги оттесняются к центру.
Нет. Я не умру на этом кладбище сокрушённый злом, только из-за того что дикарей просто больше чем нас. Враг не заслужил такую победу.
Мои сапоги громыхают по покатой броне, когда я запрыгивают на крышу повреждённого и пылающего “Гибельного клинка”. В буре вокруг подбитого ракетой танка я вижу, как 101-й Стальной легион и толпа докеров в панике спешат отступить, их передние ряды выкошены заляпанными кровью топорами в кулаках зелёнокожих.
Хватит.
Тварь, которую я ищу, сама находит меня. Огромный, нависающий над меньшими сородичами, покрытый невероятными мускулами на уродливых костях, зловонная грибковая кровь питает мерзкое сердце. Орк запрыгивает на корпус танка, по всей видимости, желая впечатлить племя нашей титанической дуэлью. Возможно он чемпион. Или вожак. Неважно. Предводители зелёнокожих редко избегают возможности сразиться с имперскими командующими у всех на виду — они отвратительно предсказуемы.
Сейчас не время для игр. Мой первый удар стал и последним — пробил защиту, сокрушил скрещенные топоры и глубоко вонзил орла на вершине крозиуса в ревущую морду.
Тварь падает с “Гибельного клинка” грудой трясущейся плоти и бесполезной брони — орк столь же жалок в смерти, как и при жизни.
Я слышу, как сквозь вокс-передатчик шлема хохочет Приам, который сражается сбоку от танка и высмеивает убитых им ксеносов. С другой стороны танка тем же заняты Артарион и Бастилан. Зелёнокожие вдвое усилили натиск — они рвутся в бой с удвоенной яростью и растеряв половину умений. И хотя я могу наложить выговор на братьев за подобные оскорбления, я не делаю этого.
Я смеюсь вместе с ними.
Асаван Тортелий был на удивление спокоен, учитывая дрожащие стены и грохот сражения. А ведь это была не крепость-собор на спине титана, где он молился в безопасности. Это был осаждённый храм.
Ему не потребовалось много времени, чтобы найти себе работу в базилике. Асаван быстро понял, что был единственным священником с опытом проповедования в пылу битвы. Большинство послушников и младших служителей Экклезиархии нервно суетились, выполняя рутинные обязанности, и молились, чтобы война осталась за стенами храма. А некоторые трусливо укрылись в подземелье вместе с беженцами и приносили больше вреда, чем пользы. Обливаясь потом и заикаясь, они не могли никого успокоить.
Асаван спустился вниз, где немедленно обратил на себя внимание — он отличался от других проповедников нечищеной рясой и всклокоченной шевелюрой. Аколит ходил среди людей, предлагая слова утешения семьям мимо которых пролегал его путь. Тортелий был особенно внимателен к детям, даруя им благословение Бога-Императора в его воплощение Бога-Машины, и отдельно молился за тех мальчиков и девочек, которые выглядели слишком усталыми или покинутыми.
У подножия лестницы стояла одинокая стражница. Хрупкая, невысокая и стройная, облачённая в силовой доспех, который казался для неё слишком громоздким, чтобы быть удобным. В руках она держала болтер, прижатый наизготовку к груди.
Асаван подошёл к ней, шаркая поношенными сапогами по пыльным камням.
— Привет, сестра, — сказал он, понизив голос.
Девушка осталась совершенно неподвижной, хотя аколит увидел движение глаз, показывающее, как ей это нелегко давалось.
— Меня зовут Асаван Тортелий. Не могла бы ты опустить оружие?
Она посмотрела на него и их взгляды встретились. Сестра не опустила оружие.
— Как тебя зовут?
— Сестра Маралин из Священного Ордена Сер…
— Привет, Маралин. Успокойся, враг ещё за стенами. Пожалуйста, могу я попросить тебя опустить оружие?
— Зачем? — прошептала она, наклонившись поближе.
— Потому что так ты лишь ещё сильнее пугаешь людей. Будь им примером. Ты их защитник, и они чувствуют себя спокойней в твоём присутствии. Но лучше ходи среди них и произноси ободряющие слова. А не стой в мрачной тишине, напряжённо сжимая оружие. Так ты лишь даёшь им ещё один повод для страха, а тебя не для этого сюда направили, Маралин.
— Спасибо, отец. — Она кивнула и закрепила болтер на магнитных замках на бедре.
— Пойдём, — улыбнулся Асаван. — Позволь мне представить тебя некоторым из них.
По пустотным щитам “Баньши” пробегала рябь и отлетали искры — защита становилась видимой, когда град разрывных снарядов срывал очередной слой. Короткий рык накапливаемой энергии закончился ослепительным разрядом — “Владыка войны” уничтожил защищающие Магистраль Хель танки.
Дымящееся чёрное пятно — вот единственное доказательство, что бронетехника орков вообще существовала. Позади шагающего “Баньши” плыл вперёд на гравитационных суспензорах “Оберон”, легко преодолевая препятствия на пути. Колонну замыкали громыхающие, несуразные “Псы войны”, которым “Баньши” приказал вернуться в город.
Договор был в высшей степени простым, и потому Юрисиан не сомневался, что его сдержат.
— Защищайте “Оберон”, — сказал он. — Защищайте его так, чтобы хватило времени произвести выстрел по командному гарганту врага и свалить его. Затем Ординатус будет передан под ваш контроль на время отступления к реке Болиголов.
Разве у Адептус Механикус был выбор? Амасат обещал по воксу всяческие кары, в случае если план будет осуществлён не как задумано. Но Храмовника это беспокоило в последнюю очередь. У него было так необходимое прикрытие и главная цель, которую предстояло уничтожить.
Сопротивление пехоты подавлялось быстро и жёстко. Бронетехника держалась не на много дольше. И в районе храма они обнаружили совсем немного следов вражеских титанов.
— Это потому, богохульник, что Инвигилата превратила в металлолом подразделения гаргантов.
— Кроме “Сокрушителя Богов”, — возразил Владыка кузни. — Кроме убийцы “Вестника Бури”.
Амасат не стал спорить.
— У меня на ауспике ничего нет, — вместо этого сказал он.
— И у меня, — доложил принцепс одного из “Псов войны”.
— Я ничего не вижу, — подтвердил другой.
