— Тебе понятно? — обратился Нунан к Роберто.
— Не уверен. Тут без Восходящих не разобраться, дадим им запись, пусть поломают головы. Ты не против, если я задам вопрос?
— Давай. — Нунан махнул рукой и глотнул воды из кубка, стоявшего на раскладном столе с картами.
— Кто твой господин?
Гарант некоторое время пристально смотрел на него, темные глаза буравили Роберто насквозь, отчего ему вновь стало не по себе.
— Ты Дел Аглиос, — заключил он.
— Верно, — промолвил Роберто, напрягшись. — Ты знаешь меня?
— Все в Царде знают твое лицо и твои подвиги. Враг, достойный уважения. Славная добыча.
— Я польщен, но сперва вам нужно меня захватить. Отвечай на вопрос.
Гарант улыбнулся, и вид его зубов заставил Роберто облизать пересохшие губы.
— Ты ожидаешь, что я отвечу — король Хуран, но беспокоишься, что это другой. Да, так оно и есть — мой господин тот, кто повелевает мертвыми. Он видит энергию, которую мы можем только чувствовать, и он дарует новую надежду всем, кто пал.
— Гориан, — пробормотал Роберто. — И чего же он хочет?
— Того, о чем знают карку. И чего боятся сирранцы. Он хочет перевернуть мир. И сделает это. Вам его не остановить.
— А что думает об этом король?
— Он ничего не понимает. — Гарант пожал плечами. — Это будет ему дорого стоить, как и вам.
— Перевернуть мир? — переспросил Нунан.
— Свергнуть старую власть и установить новую, — невозмутимо ответил Гарант.
— И он намеревается добиться всего этого с помощью армий… из мертвецов? — спросил Роберто, хотя это уже было очевидно.
— Кто устоит перед ними?
— Похоже, от твоего внимания ускользнуло, что мы только что нанесли поражение вашему отвратительному воинству, — заметил Нунан.
— Эта армия — лишь крохотная капля нашей силы. Она станет океаном, который затопит весь Конкорд. Мой господин извлечет урок из этого опыта. — Гарант закрыл глаза. — То, что вас ждет, находится за пределами вашего понимания.
Роберто почувствовал, как по его коже пробежали мурашки.
— И поэтому ты здесь, — усмехнулся Нунан. — Чтобы просветить нас.
Гарант покачал головой.
— Думаю, что нет. Мое дело сделано. Я отправляюсь на поиски моего господина.
— Ты никуда не пойдешь, — возразил Нунан.
Гарант снова улыбнулся.
— Пока нет. — И рухнул на пол.
Нунан мгновенно опустился на колени рядом с ним и пощупал пульс.
— Он говорил, что может чувствовать энергии мертвых.
— Будем надеяться, что радости ему это не принесет, — сказал Роберто. — Нужно убрать его отсюда и сделать бесполезным для его господина. Каким образом — решай сам.
— Думаю, применять огонь — не слишком тактично, — мрачно усмехнулся Нунан.
— Юлий будет тобой доволен.
— А ты ему поверил, этому типу? — Нунан поднялся на ноги, глядя на тело Гаранта.
— Тому, что сегодня мы столкнулись всего лишь с передовым отрядом? Почему бы и нет? Мы видели это воинство в бою и знаем, какое воздействие оказывает соприкосновение с ним даже на отборных легионеров. Для нас сейчас очень важно, чтобы тот порошок из Сиррана действительно оказался так хорош, как о нем говорили.
— А где это зелье?
— Гестерис забрал его с собой в Эсторр, для анализа.
— Значит, нужно послать кого-нибудь, чтобы его поскорее привезли.
Роберто вздохнул.
— Павел, что нам нужно сейчас, так это поднять наверх столько народу, сколько успеем, и убраться отсюда побыстрее и подальше. Гориан наступает, и, пока у нас под рукой нет ни Восходящих, ни нового оружия, я вынужден согласиться со словами этого татуированного урода. Кто устоит перед ним?
Взгляд Нунана снова вернулся к телу Гаранта.
— Что-то не так? — быстро спросил Роберто.
— Я мог бы поклясться, что видел, как шевельнулись его веки!
* * *
Голова Кессиана раскалывалась. Был поздний вечер, и ему только сейчас разрешили отдохнуть. Гориан объявил случившееся сегодня великой победой, за которой последуют другие, еще более блистательные, однако победные песни, которые распевали цардиты на ледяных полях Карка, здесь почему-то не звучали. Все войско выглядело удрученным, а принц Рин-Хур, пожалуй, более всех прочих. Гориан объяснил это тем, что им не представилась возможность пустить в ход свои мечи. Этого Кессиан решительно не мог понять. По его разумению, любой человек должен был радоваться, если его избавляли от необходимости рисковать жизнью.
Кессиан лежал на постели в большой комнате, которую делил с Горианом. Основная часть солдат-цардитов находилась снаружи, под открытым небом, так же как и небольшое количество недавно умерших, возвращенных назад Горианом. Кессиан удерживал их на ногах. Это было совсем нетрудно, но, с другой стороны, никто его за это не поблагодарил. А ведь он сильно устал оттого, что поддерживал бурю по образу, заданному Горианом. Это потребовало такого напряжения, что у мальчика до сих пор все внутри болело. Он понимал, многое дается ему с трудом, потому что он еще мало умеет. Гориан обещал его научить.
Но сейчас Гориан спокойно спал на другой половине комнаты, и никакие крики, доносившиеся из дворца, не тревожили его сон. А вот Кессиан заснуть не мог и в конце концов обнаружил, что сидит рядом с Горианом, глядя на его лицо. С того времени, как они покинули Карк, он ненавидел Гориана. Ненавидел за то, что он унизил его, швырнув как щенка в воду и заставил идти с мертвыми.
Но когда солнце стало пригревать, Гориан изменился. Стал гораздо более дружелюбным и жизнерадостным, даже веселым. А сам Кессиан узнал немало нового и полезного во время вынужденной прогулки с мертвецами. Из тех, тогдашних мертвых здесь уже не было никого. Их оставили на границе с Атреской вместе с тремя предводителями мертвых и двумя гор-каркулас. А некоторые уже вернулись в землю и в объятия Бога. Как пояснил Гориан, потому что сделали свое дело. Но, скорее всего, причина заключалась в гниении. От них ужасно воняло, но, самое главное, разложение ослабило их настолько, что они уже не могли держать оружие.
Кессиан размышлял, что же произошло в Атреске. Он не знал, почему Гориан заставил их пойти так далеко на север. Если их целью является Эсторр, то это очень уж обходной путь. Однако Гориан рвался именно сюда и сумел настоять на своем, хотя даже король был против и навязал ему в спутники своего сына со свитой. В результате между Горианом и принцем все время возникали споры. Вообще для Кессиана многое оставалось непонятным, и он непременно задал бы отцу множество вопросов, но тот не просыпался, а будить его мальчик не решался.
