Герметичные створки разошлись, выпустив белые облака газов и яркий свет посадочной палубы «Стойкого». Улок, вышедший первым, подозрительно посмотрел на Бессмертного, стоявшего в пятнадцати метрах, в самом конце служебного прохода. Свет люменов был притушен, и бионический глаз железного отца сверкнул в темноте злобным красным огоньком.
Арем Галлик в салюте приподнял свою силовую булаву, и только тогда Улок понял, что происходит. Его лицо стало суровым и холодным, как металл, заменявший большую часть тела.
— Плоть слаба, — с разочарованием произнес он и приказал Призракам атаковать.
Установка в центре зала криостазиса оказалась неимоверно сложным устройством. Она была сконструирована вокруг шестигранного сердечника ростом с дредноут «Контемптор», а трубы и кабели протянулись по всему залу площадью около гектара, доходя до каждого контейнера. Машину, глубоко утопленную в пол и окутанную морозным туманом, невозможно было увидеть с порога. Вблизи же она производила зловещее впечатление, словно металлический левиафан, раскинувший в сумраке свои бесчисленные щупальца.
Бесконечные ряды контейнеров с замороженными легионерами ошеломляли. Несмотря на туман, Т'келл видел, что здесь их не одна сотня. Целая армия, связанная трубками и кабелями, скрывала свои лица под заиндевевшими панелями. Это холодное помещение, где все было отделано металлом, напоминало не казарму, а лабораторию. Блестящее решение, рожденное гордыней и воплощенное одержимостью. В этом зале Т'келл увидел все, от чего предостерегали его наставники с Марса.
Он узрел безумие.
Вулкан многому научил своих сыновей: кузнечному делу, самоотверженности и благородству. Он научил их не переступать грань самоуничтожения. И еще он поддерживал веру в Круговорот Огня. Хотя сейчас примарха с ними не было, эта вера многим давала надежду, но, как понял Т'келл, была бездумно отвергнута железным отцом Улоком.
— Что умирает, то умирает и возвращается в землю, — нараспев произнес он, вскрывая наружную оболочку лазерным резаком.
Корпус был крепким, и работа заняла несколько минут, но, завершив ее, технодесантник обнаружил входные разъемы, через которые надо было подключиться к ядру левиафана.
— Чтобы снова родиться в Круговороте Огня, — продолжал он, обнажая механодендриты. — И обновиться.
То, что он видел вокруг, не имело ничего общего ни с обновлением, ни с возрождением. Это была стагнация, жестокое и медленное погружение в забвение. Худшей судьбы он не мог себе представить.
Т'келл сосредоточился и подключился к машине с помощью механодендритов. Острая боль, пронзившая тело в момент установления контакта, показала, насколько он еще слаб. Улок не оставил свое любимое, пусть и ужасное, детище без защиты. Он всегда был параноиком и не мог не учитывать, что какой-нибудь технодесантник, а может, и адепт, попытается уничтожить его творение изнутри.
На первый взгляд машина состояла из сервосистем, электронных цепей и процессоров, но за этими бездушными компонентами крылось нечто более мрачное. После подключения Т'келл обнаружил сложные нейроморфные подпрограммы, внедренные в стандартные операционные протоколы. Они предназначались для противодействия любым попыткам спровоцировать катастрофическое отключение. Машиной управлял враждебный интеллект, нацеленный на выявление и уничтожение нарушителя.
Перед ним протянулась ровная дорога, часть техноландшафта, но реальная, словно каменное или металлическое покрытие под ногами. Он слышал, как постукивают сабатоны, а шел по информационному потоку. Звук резонировал, но странно и гулко, свидетельствуя, что это не шум, а код, который его мозг начал извлекать с каждым пройденным шагом.
В конце дороги стояли врата, высокие, как гора Олимп на Марсе, усеянные переливающимися кристаллами. А за вратами бушевала гроза.
Т'келл чувствовал, как она отталкивает его своей неукротимой яростью. Он пересек границу, и буря намеревалась убить нарушителя. Перед вратами легионер обнаружил, что одет уже не в силовую броню, а в архаичное одеяние из обработанной шкуры змия, как одевались рыцари-драконы из далекого прошлого. В руке он сжимал копье, образовавшееся из воздуха, который вовсе не был воздухом.
Ворота держались на двух колоннах, и, хотя за ними не было стен, Т'келл знал, что должен пройти сквозь портал и сразиться с машиной в оке бури. Он пустился бегом, держа копье над головой, как для броска, но, стоило ему приблизиться, колонны начали поворачиваться.
На противоположной от него стороне столбов находились изваяния — циклопы из древних мифов Терры. С ужасающей синхронностью жуткие существа открыли глаза, чтобы посмотреть на нарушителя.
С оглушительным ревом они двинулись вперед, оставив колонны, и от тяжести их поступи задрожала земля.
Т'келл, не колеблясь, бросился в бой и ощутил, как наконечник копья впивается в плоть...
Циклоп, пронзенный метром стали, заревел еще громче. Он забился в агонии, чуть не стряхнув Т'келла, но тот крепко вцепился в древко, хотя уже не доставал ногами до земли. Второе чудовище попыталось схватить его мясистыми лапами. Легионер выхватил из информационного потока сияющий меч.
Один удар клинка отсек кисть циклопа. Темная жидкость хлынула из обрубка со звуком, похожим на механические помехи. Циклоп начал съеживаться и упал на колени, а Т'келл, отпустив копье, взял меч обеими руками и отрубил чудовищу голову.
Легионер развернулся и увидел, что первый циклоп избавился от копья. Он переломил его пополам, и обломки рассыпались фрагментами взломанного кода. Но Т'келлу оно уже не было нужно. Циклоп, мстительно сверкая глазом, ринулся вперед, а меч начал разгораться все ярче...
Клинок сжег чудовище, сначала ослепив его, затем испепелив плоть до самых костей, пока не осталась только каркасная модель, обвалившаяся под тяжестью собственной нарушенной логики.
Пыль после уничтожения циклопов еще несколько секунд кружилась в воздухе, а затем была втянута ненасытным информационным потоком, питающим грозу.
Ворота открылись настежь, как только Т'келл подошел к ним вплотную.
Оставался только шторм, и, едва переступив порог, легионер сразу ощутил присутствие машины и увидел громоздкую тень, лишь частично скрытую бурей.
Он шагнул вперед, и шторм его подхватил.
Перед ним возник левиафан с множеством щупалец, из пасти монстра вырвалась молния...
Т'келл держался, несмотря на энергетические выбросы, грозившие выжечь его нервную систему. В потоке враждебного мусорного кода он искал путь к мозгу левиафана и нашел решительного и агрессивного защитника — по сути, орудие поиска и уничтожения противника.
Он атаковал его. Тлеющая плоть отвратительно воняла. Легионер держался, не обращая внимания на невыносимую боль. Держался даже тогда, когда тактильные импланты начали плавиться в гнездах.
А когда его силы были на исходе, он закричал:
— Вулкан!
От доспеха уже поднимался дым. Жар плавил соединения, но Т'келл держался.
Буря била в лицо, молнии молотили по одеянию из шкуры змия до тех пор, пока не показалась обуглившаяся плоть. Меч Т'келла, который он поднял над своей головой, едва мерцал в темноте, нагоняемой щупальцами левиафана, пытавшегося его заглушить.
Он вскричал:
— Вулкан!
И слово обратилось потоком кода, усилившим пламя меча. Оно разгорелось мгновенно.
Свет клинка стал ярким и обжигающим, словно солнце. Он отвел молнии и вобрал в себя ярость грозы. Чудовище было уже близко — вот все, что мог видеть Т'келл. В блестящем огромном глазе он увидел отражение своего обожженного лица. Омерзительное порождение ада должно было сейчас умереть.
Меч в руке он превратил в вихрь очищающего кода, отчаянным криком отверг притязания подступающей бездны и ударил...
