У трона стояли приближенные Великого Волка — Волчьи Жрецы, в великолепных мантиях из волчьих шкур. В одном из них Рагнар без труда узнал Ранека, самого старшего из всех. Он возглавлял посвящение в воины Ордена молодых Кровавых Когтей многие месяцы назад. Здесь же находились Железные Жрецы, со шлемами в форме волчьей головы. Было и несколько Рунных Жрецов, с огромными деревянными жезлами в руках, испещренными мистическими рунными символами. От всех этих людей исходила почти физически ощутимая аура древней мудрости и власти. Все они являлись ветеранами сотен кампаний.
Рагнар задавался вопросом: а отдавал ли себе отчет инквизитор, какой чести он удостоен?
Подав знак сопровождающим его людям остановиться, Стернберг направился к трону. Оказавшись перед Великим Волком, он тотчас опустился на одно колено и склонил голову, подобно человеку, присягающему на верность своему господину. Гримнар сошел с трона и, приблизившись к гостю, опустил свою могучую руку ему на плечо.
Рагнар находился весьма близко и, наблюдая встречу этих двух людей, поймал в глазах инквизитора какой-то странный отблеск. Переведя взгляд на брата Ранека, тоже внимательно наблюдающего за инквизитором, Рагнар понял, что он был не единственным, заметившим это. Чуть повернув голову в сторону Рагнара, Ранек поймал его пристальный взгляд. Их глаза встретились лишь на какое-то мгновение, но Волк не сомневался, что жрец успел прочесть его мысли.
— Вот мы и встретились снова, Иван Стернберг, — произнес Великий Волк голосом, звук которого можно сравнить с грохотом, издаваемым двумя трущимися друг о друга гранитными валунами. — Немало времени прошло.
— Да, немало, Логан Гримнар. И меня радует, что ты выглядишь столь же здоровым и полным сил, как и прежде.
— Благодарю тебя, Иван Стернберг. Ты тоже неплохо выглядишь. Так же, как и в тот день, когда ты остановил орков, что нанесли мне коварный удар.
— Для меня было честью оказать услугу одному из величайших воинов Императора, да славится в веках Его имя. По воле Золотого Трона я лишь оказался в нужное время в нужном месте.
— Тем не менее ты пострадал за меня, и я у тебя в долгу. В тот день я обещал, что исполню любую твою просьбу, если это будет на благо Империума и в моей власти.
От этих слов у Рагнара перехватило дыхание. Лишь безграничное доверие могло послужить основанием для подобного обещания, поскольку трудно даже представить себе возможные последствия, если предположить, что человек, которому дано такое обещание, воспользуется им со злым умыслом. Стало быть, Великий Волк действительно питал доверие к этому человеку.
И все же подобные заключения не делали собственные подозрения Рагнара менее достойными внимания. Почему Гримнар доверял этому человеку, вызвавшему у Рагнара столь странные ощущения?
Когда представится возможность, он обязательно расспросит одного из Рунных Жрецов поподробнее об инквизиторе.
Конечно, Великий Волк был не из тех, кто бросает слова на ветер. Более того, вряд ли он вообще произнес бы что-либо без основания.
— Да, у меня действительно есть просьба, с которой я хотел бы обратиться к тебе, и твой подарок я счел бы оплатой упомянутого тобой долга.
— Слушаю тебя.
Прекрасная женщина позади Стернберга громко кашлянула, и инквизитор обернулся к ней.
— Ты думаешь, это разумно, инквизитор Стернберг? — спросила женщина без всякого вступления.
Ее тихий чистый голос заставил сердце Рагнара учащенно забиться.
— Могу ли я представить тебе мою ученицу, Кару Исаи? — учтиво произнес Стернберг, указывая на женщину. Ему удалось создать впечатление, что она говорила с его благословения, а не прервала разговор между ним и Великим Волком.
— Что ты хотела сказать мне, Кара Исаи? — вежливо осведомился Гримнар.
— Я хотела сказать, что вопрос, с которым мы решили обратиться к тебе, касается не лично нас, а безопасности всего Империума.
— Здесь, в Клыке, мы привыкли иметь дело с такими вопросами. — Гулкий смех Гримнара отозвался эхом в шатре.
Если молодая женщина и была напугана, то не подала виду.
— Нет сомнений, что ты поистине… Великий Волк, — произнесла она, слегка запнувшись, прежде чем назвать его титул, и лицо ее едва заметно исказилось.
Рагнар понял, что она предпочла бы использовать менее официальное обращение, но была несколько сбита с толку тем, что имеет дело с легендарным вождем Космических Волков.
— Однако здесь слишком много людей, которые могли бы… Одним словом, вопрос, с которым я хотела бы обратиться, настолько важен, что…
— Если ты не доверяешь кому-либо из своих людей, прогони их прочь! — прогремел Гримнар.
На щеках женщины проступил румянец, и легкая гримаска раздражения стала отчетливее: судя по всему, она решила, что Великий Волк непроходимо туп.
— То есть не…
— Я знаю, что ты имеешь в виду, — сказал Гримнар, и на сей раз голос его был исполнен власти и ледяного холода; то был голос вождя, имеющего дело с послом, позволившим себе дерзость.
— Независимо от важности вопроса, с которым ты обращаешься, ты можешь смело говорить в присутствии любого из моих воинов. Ты можешь доверять им так же, как мне. И пусть Инквизиция хранит тайны от самой себя.
Будучи свидетелем этого разговора, Рагнар был несколько ошарашен предположением женщины-инквизитора о существовании самой возможности того, что кто-либо в Клыке мог быть неблагонадежным или даже предателем. Похоже, подобные мысли пришли на ум и его боевым братьям. Многие напряглись, взвешивая, не следует ли взяться за оружие и постоять за честь Ордена. Но резкий и пронзительный взгляд Гримнара заставил всех застыть. Женщина не испугалась пред лицом Великого Волка, но лишь слегка вздрогнула, и удивление застыло на ее лице. Рагнару стало ясно, что, как представитель Инквизиции, она, вероятно, больше привыкла заставлять людей испытывать страх, чем пугаться сама. Поэтому теперь некоторое время она не могла произнести ни слова, приходя в себя.
— Я приношу извинения, если, будучи недостаточно осведомленной о ваших обычаях, невольно нанесла оскорбление. Примите мои заверения в том, что сделала это неумышленно.
Рагнар обдумывал последние слова Великого Волка. Возможно ли, чтобы служители Империума скрывали информацию друг от друга? На первый взгляд это казалось явной глупостью, поскольку для принятия решений воин всегда стремился получить всю доступную информацию, во всяком случае, именно так их учили. Но очевидно, эта женщина думала иначе, и то, что она собиралась сказать, предназначалось лишь для ушей Гримнара, как будто он мог скрыть от своих подданных что-либо из услышанного, если бы счел эту информацию слишком конфиденциальной.
