Его тело истлевало, разрушалось от энергии, которую он направлял.
Его руки исчезли, распавшись на атомы и частицы, что меньше атомов.
Он вскинул голову и продолжал звать.
ЖИВИ!
ИВИ ИВИ ИВИ ВИ ВИ ВИ И И И
ИВИ ИВИ ВИ ВИ ВИ И И И
ИВИ ВИ ВИ ВИ И И И
ВИ ВИ ВИ И И И
ВИ ВИ И И И
ВИ И И И
И И И
И И
И
ЖИВИ.
* * *
Маррэйн был не из тех, кто умирает в слабости и с плачем. В первый раз он умер в пожаре, в бреду и безумии, и залы его крепости стали для него погребальным костром. Он провел тысячу лет мертвым, запертым среди собственного безумия, пока его не вернули назад, спасли от сумасшествия и смерти, подарили второй шанс.
Третьего не будет, он знал это. Он никогда не рассчитывал и на второй.
Он был воином, и он умрет в битве, величайшей из всех. О чем еще он мог бы просить?
Бог—Император над ними корчился и хлестал щупальцами. Маррэйн знал свои приказы: не подпускать тварь к Собору так долго, насколько это будет возможным. Он увидел как одно из щупалец вытягивается вниз, почти нерешительно, словно тот был...
...испуган...
Бог—Император убил всех Изначальных, уничтожил их, разорвал в клочья или поглотил. Могло ли такое существо знать страх?
Маррэйн задумался об этом на мгновение, и понял что ему все равно. Он бросил свой корабль на врага, которого он не мог уничтожить, не мог ранить, не мог даже оцарапать.
Шип размером с саму "Широхиду" ударил в борт корабля.
Маррэйн почувствовал, как рука Тиривайл сжала его плечо. Они умерли вместе.
* * *
Сьюзен Иванова сидела в своем полутемном зале. Ей больше нечего было делать. Ее задача была координировать бой, следить за тем, чтобы все обеспечивали безопасность Собора, пока Синовал проводит ритуал. Это было исполнено. Просто больше не оставалось никого, кем можно было бы управлять, кроме самого Собора. И они разве что лишь поцарапали тварь, которая заполняла небо.
И потому она сделала то, чего она не делала уже давным—давно.
Она опустилась на колени. Она молилась.
Она видела богов, демонов и чудовищ. Синовал, по некоторым меркам, был богом, и она достаточно хорошо знала его, чтобы видеть все его пороки и всю его чудовищную надменность. Лориэн был богом, и она знала его мудрость и сострадание. Она знала почти столько же о метафизике вселенной, сколько знал любой из живущих. Она знала, что нет создателя, нет милостивого и великодушного существа, которое ждет их по ту сторону смерти и которое отправит в Рай добродетельные души.
И все же она хотела верить что такое существо есть. Вера — могучая вещь.
И потому она молилась.
* * *
Прежде:
Сьюзен: Кто—нибудь из нас вернется оттуда?
Синовал: Нет.
Синовал: Никто.
* * *
Кровь наполнила его рот. Он не мог говорить, но клич продолжался. Теперь он мог слышать их, мог услышать всех. Он мог видеть их, поднимающихся к поверхности их мира, карабкающихся вверх — не к свету, ибо здесь не было света.
Пока что.
Его руки уже исчезли, рассыпавшись в прах. Он чувствовал, как развоплощается он сам. Странно, но боли не было.
Зов продолжался.
* * *
это не позволено все умирает смерть единственное что постоянно нет ничего иного ни план ни схема ни мастерство не могут препятствовать ей
их души мои
Мгновенная боль, крошечный укол, секундное неудобство — напоминание о давно ушедших временах; давным—давно, в самом начале всего, когда он смотрел на звезды и думал о том, как потушить их свет.
Звезды, которые позже он поглотил, вобрал внутрь себя, впитал в свое существо, обессмертив их мертвые черные останки.
Внутрь себя.
Внутри.
Себя.
На этот раз понимание пришло куда быстрее, и чувство неудобства начало нарастать.
* * *
Исток, первый Исток, умирал. Энергии, бушующие здесь были чересчур велики, чтобы их можно было представить. Потребовались объединенные силы мертвых всей галактики, чтобы направлять их.
Один за другим, огни гасли, становясь черными и мертвыми, энергия душ поглощалась мощью, проходившей сквозь Синовала.
Исток умирал, но по мере того, как умирал он — рождался другой.
Вспыхнула и начала разгораться первая звезда внутри Бога—Императора.
* * *
Знаю, я давно этого не делала, и, наверное, у меня это получается не очень. Я не боюсь, и я готова к смерти. Просто я хочу кое—что сказать.
Я сделала много того, чем не могу гордиться. Я причиняла зло людям. Я добровольно служила Теням. Я сделала многое, позволив ненависти к минбарцам, ворлонцам и пси—корпусу ослепить меня.
Я причинила зло Маркусу, Лите и Деленн.
И Дэвиду. Я жестоко обошлась с ним.
Я готова умереть.
* * *
В конце концов, Бог—Император ударил по Собору; что—то, похожее на страх, все же подвигло его к этому. Зов исходил из этого места, и если Собор мог быть уничтожен, то может быть, исчез бы и зов.
Удар проломил одну из стен крепости.
* * *
С каждой прошедшей секундой умирала очередная сфера души.
* * *
Прошу.... если только мне позволено о чем—то просить... если я могу просить хотя бы об одной вещи... пусть Дэвид получит мое письмо. Я сказала все, что хотела сказать.
Хотела бы я знать, получил ли он его.
Хотела бы я знать, понял ли он.
Хотела бы я знать, простил ли он меня.
* * *
Он уже ослеп, кожа осыпалась с его черепа и глаза заливало кровью. И все же он продолжал звать.
* * *
Земля мира—склепа расступилась и восстали души. Они смотрели вверх. Небо было черным, и не было видно ничего.
Затем вспыхнула искра света.
* * *
Еще одна звезда вернулась к жизни внутри Бога—Императора. Одно щупальце выгнулось в пароксизме боли и разорвалось на части, когда внутри него зажглась звезда. Другое смахнуло с Собора одну из его башен.
* * *
Умерла еще одна сфера души.
И еще одна.
* * *
ЖИВИ ЖИВИ
ИВИ ИВИ
ВИ ВИ
И И
И
и
и
* * *
И все же... мы неплохо управились верно? Мы победили. Все прошедшие годы, вся эта война, все эти смерти...
