По словам Димона и по старым ещё крокам, составленным проведённой этой весной разведкой, проход под горой на ту сторону гор должен был находиться где-то в сутках быстрого пути от занятой ими крепости на предгорной террасе. Но, сутки — это для легконогих, не обременённых ничем тяжёлым за спиной тренированных людей, идущих по ровной дороге. А вот для большого обоза из тяжелогружёных, неповоротливых телег, влекомых в гору неторопливыми тяжеловозами, это время следовало увеличить минимум двое.
Так что, лишь к вечеру первого дня они добрались до первого планового места ночёвки на будущей горной дороге к проходу под горой, остановившись возле каких-то старых развалин, помеченных на карте с кроками как разрушенный постоялый двор. Удивительно, но сам Димон на все вопросы, что собой представляет это место, так до самого вечера ничего вразумительного и не сказал, ловко избегая прямых и однозначных ответов. И лишь на подходе к месту будущей ночёвки неохотно признался, что плохо запомнил его. Проходя мимо, умудрился дважды быстро проскочить место развалин, не задержавшись.
И оба раза оказалось как-то не с руки. Первый раз по дороге туда — вставать на ночёвку было слишком рано, да и думали на обратной дороге осмотреть. А второй раз, возвращаясь, останавливаться и тратить на эти развалины время, опять показалось не здорово, торопились вернуться пораньше. Слишком к тому времени группа его задержалась.
Да и само место в свете надвигающихся тогда оба раза сумерек показалось Димону вообще — диким, угрюмым, каким-то неуютным. Поэтому, при планировании мест будущих ночёвок он поначалу крайне резко возражал против остановки возле этих развалин, считая, что до искомого прохода остаётся тут всего ничего, рукой подать, и уж сразу надо останавливаться там на месте, перед проходом. Тем более что там и площадка для размещения такого большого обоза была подходящая — просторная, не продуваемая холодными зимними ветрами небольшая, замкнутая со всех сторон обрывистыми скалами котловина, словно самой природой предназначенная под место стоянки большого торгового каравана.
Но, идти сейчас дальше, искать это другое, более удобное место, для тяжелогружёного, медленно ползущего по каменистой дороге обоза было уже поздно. Короткий осенний день кончался. Потому, как первоначально и планировали, обоз остановился возле каких-то старых развалин.
Обычная картина для этих мест. Забытые людьми развалины бывшего человеческого поселения, на краю уединённой, замкнутой со всех сторон просторной горной долины. Небольшая горная речка, маловодная по случаю необычно затянувшегося сухого периода, протекающая по её правому краю, и пышный ковёр разнотравного горного луга с пожухлой осенней травой, ровным, не тронутым никем ковром покрывавший удивительно плоское и ровное днище долины.
Сама долина, шириной не более шести вёрст, длиной около десяти, с трёх сторон окружена была полого подымающимися вверх безлесными, голыми склонами, образующими широкими уступами несколько просторных плоских травянистых террас, с севера с трёх сторон замыкавших долину. После последней, третьей террасы уступчатый склон неожиданно резко вздымался вверх высоким вертикальным, обрывистым скальным откосом, наглухо отрезая долину от всего внешнего мира.
Сразу же на входе, узкое поначалу ущелье резко раздвигалось в стороны, открывая прекрасный вид на всю долину и образуя как бы расширяющееся горло бутылки, практически сразу далее переходящее в горный луг.
И лишь в дальнем конце её окружающие скалы каким-то первозданным, диким хаосом смутно намекали на выход куда-то дальше в горы. И если бы не одинокий след от старой колеи, оставшийся от недавней экспедиции Димона, слабо видимый в густой пожухлой траве, догадаться что на противоположном краю может быть какое-то ущелье, какой-то проход дальше, было бы невозможно, настолько незаметно серые скалы противоположного края сливались друг с другом, скрывая внутри себя выход.
Глушь, пустынь и безмолвие. Обычная впрочем, для этих мест картина.
Было удивительно умиротворённое ощущение полного уединения и отрезанности от всего окружающего мира. Кругом царило абсолютное безмолвие. Ни единый звук не нарушал царящего кругом покоя. Поздняя осень, во всей своей красе засыпающей природы.
И ни единого, даже самого кривого, хилого деревца, которое бы тихим шелестом своей листвы придало этому глухому, унылому месту хоть какую-то жизнь. Только по краям долины, там, где центральное плато переходило в окружающие его террасированные склоны и дальше на скалах, виднелись редкие, жидкие куртины невысокого кустарника, желтеющего на скалах яркими, красно-жёлтыми пятнами поздней осенней листвы.
— А вон там, похоже, был какой-то уютный хуторок…
Приставив ладонь козырьком о лбу, Сидор замер, глядя куда-то на склон. Отсюда, с самого низа долины, хорошо были видны разбросанные в указанном месте большие светлые пятна огромных пней от некогда росших там больших деревьев. Окружавшие ранее бывшее там, на склоне, небольшое человеческое поселение, руины которого хорошо просматривались от места, где обоз остановился на ночёвку, они своей, какой-то странной неуместностью резко выделялись на тёмном склоне горы.
Две, три хижины и какие-то сараюшки, — тихо, о чём-то своём думая, медленно проговорил Сидор. — Наверное, когда-то давно, среди могучих деревьев, защищавших горную усадьбу от холодных зимних ветров это было, довольно милое, уютное местечко, — задумчиво проговорил он.
А что там было на самом деле, — хмыкнул он задумчиво. — Сейчас можно только гадать.
А может там был сад, от которого остались одни лишь пеньки, — со вздохом сожаления констатировал он. — Жаль, сады я люблю.
Смеркалось. Большой, неповоротливый обоз медленно втягивался в долину, неспешно размещаясь с самого краю, на пригорке возле речки. Никакого другого, более пригодного для ночёвки места, кроме как с краю представших перед ними развалин, не было.
Развалины старого поместья, возле которых устраивали ночлег, остались чуть в стороне. Хоть там разместиться было бы и намного удобнее, но никакого желания соваться в старые развалины не было. Более чем вероятные змеи, любительницы подобных мест, да и прочий мусор под ногами, надёжнее любой сторо?жи отпугивал охотников расположиться на месте бывшего поместья.
Это явно был не ординарный постоялый двор. Хотя бы если судить по достаточно высокой и мощной даже для этих мест каменной стене вокруг всего этого поместья, от которой до настоящего момента остался лишь высокий каменный вал давно обрушившейся ограды.
