Итак, завтра Табору предстоит отправиться в рощу Фалинн. Айвор, подумав об этом, успел только глянуть через плечо и сразу встретился с понимающим внимательным взглядом Торка, который улыбнулся ему и кивнул. А потом, к огромному удивлению и радости Айвора, этот чужеземец, этот великан Дейвор — им здорово повезло, что он попал к ним! — тоже кивнул ему с улыбкой. Это означало, что Табора в лесу охранять будут надежно!
Он отыскал глазами Лит, и сердце у него сжалось: как она прекрасна, его жена! Как она все еще прекрасна! И вдруг он заметил у нее на глазах слезы. Ну да, самый младший, подумал он. Мать и младший ее ребенок. Малыш. И внезапно его охватило всепоглощающее, ликующее ощущение свершившегося чуда, невероятности происходящего, немыслимого богатства природы и всего окружающего его мира. Это удивительное чувство переполняло его, рвалось из груди, он с трудом его сдерживал — так оно было велико, так сильно!
И, выйдя на середину круга, подчиняясь одному ему слышной мелодии, Айвор дан Банор, вождь третьего племени, будучи, в конце концов, совсем еще не старым человеком, совсем даже не старым, начал танец радости — и радовался он за всех своих детей разом.
Ну что ж, Табор, по крайней мере, «младенцем» не был. Сын Айвора и брат Ливона, он отлично знал, где и как залечь на ночь в лесу, и устроил себе отличное логово, из которого в случае необходимости легко было выбраться и незаметно удрать. Торк, во всяком случае, его действия вполне одобрил.
Они с Дейвом снова дежурили в роще Фалинн. Что удивительно, Дейв для этого решил даже отложить свое путешествие на юг, и Торк догадался, что Табор произвел на чужеземца достойное впечатление. И это было совсем не удивительно: ему и самому очень нравился этот паренек. Но, что характерно, ему и в голову не приходила возможность того, что Дейв не спешит покидать их лагерь именно из-за него, Торка.
Впрочем, Торку и без того было над чем подумать. Он не знал даже, радоваться ли ему, что Дейв сегодня ночью будет дежурить с ним вместе. Вообще-то он рассчитывал провести ночь в полном одиночестве — ему казалось, что он очень давно уже не был один, поскольку празднование, с его точки зрения, слишком уж затянулось. И слишком многое случилось за такой короткий отрезок времени. И слишком многие подходили к нему после танца Лианы, желая его обнять и прижать к груди. А глубокой ночью, уже после того, как погасли огни костров, Керрин дал Рэйгин проскользнула в его жилище, которое он, по настоянию Ливона, занял в лагере. Надо сказать, Ливон весь вечер таинственно улыбался, стоило им о чем-нибудь заговорить, так что, когда Керрин появилась в дверях, Торк даже не удивился, сразу догадавшись, что к чему. Керрин была очень хорошенькой, и охотники без конца о ней говорили, и вот теперь ее смех и влетевшее за ней следом целое облако дивных ароматов совершенно его смутили: он, выросший изгоем, не имел ко всему этому ни малейшей привычки.
Но получилось все очень даже неплохо, даже более того. Хотя то, что последовало за ее появлением в дверях и продолжалось уже в постели, отнюдь не способствовало ни восстановлению покоя в его душе, ни благодатной лени, которая помогла бы ему неспешно обдумать все случившееся за последние несколько часов.
Нет, ему просто необходимо было побыть одному! Хотя и с Дейвом побыть ему тоже хотелось. Этот великан, как он сам, отличался приятной неразговорчивостью, к тому же Торк чувствовал, что и Дейву есть над чем поразмыслить. Впрочем, сюда они, так или иначе, явились, чтобы охранять Табора, и Торку совсем не хотелось повстречаться в одиночку с очередным ургахом. Вождь подарил Дейвору свой боевой топор — самое подходящее оружие для такого здоровяка, особенно если он не умеет еще как следует управляться с мечом.
Так что на этот раз они оба были хорошо вооружены и удобно устроились под двумя соседними деревьями неподалеку от того места, где залег на ночь Табор. Ночь была теплая, но не жаркая, приятная. Торк, перестав наконец считать себя изгоем, унесся мысленно в далекое прошлое — как бы пропустив множество недавних событий: светлые шелковистые волосы Керрин, Табора, получившего свое имя от самого Кернана, восторги племени по поводу убитого ими ургаха. А теперь ему хотелось в одиночестве и темноте обдумать то самое сокровенное, что оказалось для него важнее всего остального.
Ведь после своего танца Лиана его поцеловала!
Поглаживая пальцами рукоять боевого топора и наслаждаясь ее идеальными пропорциями и тем, как необыкновенно удобно она лежит в руке, Дейв вдруг понял, что ему нравится то имя, которым они здесь его называют.
Дейвор. Звучит куда более весомо и торжественно, чем Дейв. Дейвор-Топор. Или — Дейвор, Владеющий Топором. Дейвор дан Айвор…
И тут он сказал себе: стоп! От этой мысли он прямо-таки физически попятился, слишком уж она обнажала душу.
Рядом тихо сидел Торк; глаз его не было видно; он, казалось, был полностью погружен в собственные мысли. «Ну что ж, — подумал Дейв, — надеюсь, больше никто его изгоем назвать не посмеет — во всяком случае, после вчерашней-то ночи вряд ли».
Ах, прошлая ночь! Она у Дейва тоже выдалась весьма утомительной. Три девицы — по крайней мере! — проложили свой путь в дом Айвора, осторожно переступив порог и пробравшись в ту комнату, где спал Дейв. Или, точнее, не спал. Попросту глаз не сомкнул!
Господи, мелькнула у него мысль, можно ведь пари держать: через девять месяцев после такого пира тут целая армия ребятишек народится! А что, разве плохо быть Всадником в третьем племени дальри, одним из детей Айвора? Просто отлично, решил он.
И вдруг резко выпрямился и сел. Торк только глянул в его сторону, но ничего не сказал. «У тебя же есть отец! — сурово сказал себе Дейв. — И мать есть, и брат. Ты студент юридического факультета, ты живешь в Торонто, а еще ты, черт тебя возьми, баскетболист, играешь в университетской команде!»
«И что для него главнее — учеба или баскет?» — вспомнил он слова Ким. Они тогда еще только познакомились. А может, это Кевин Лэйн что-то такое сказал? — «Не помню, да это и не важно». Вообще все то, что было до Перехода, казалось ему теперь страшно далеким. А вот дальри были вполне реальны. И этот вот топор тоже реален, и этот лес, и Торк… С Торком они, как ни странно, очень схожи. И было в этой жизни еще кое-что, поважнее.
Он снова мысленно вернулся во вчерашний вечер, который теперь казался ему настоящей точкой отсчета в его новой жизни. Вчера случилось то, что значило для него очень много, куда больше, чем должно было бы значить, куда больше, чем он мог себе позволить, — и он отлично понимал это. Но все же ничего не мог с этим поделать! И он снова уселся поудобней, уносясь мыслями в события вчерашнего вечера.
