Мастер Идаролан развернул корабль и точным маневром подвел его к причалу. Моряки спрыгнули на пирс, волоча за собою швартовы. Джексом радостно кинулся помогать. Кранцы, вывешенные за борт, заскрипели о камень. Потом, отомкнув часть фальшборта, на берег перебросили сходни.
— Бенден, Мастер кузнецов и ты, владетель! Я привез его вам целым и невредимым! — прогремел с мостика голос Мастера Идаролана.
Джексом во все горло заорал что-то приветственное, и могучий бас Фандарела эхом отозвался на его крик. Подбежав к сходням, они с двух сторон подхватили появившегося Робинтона и чуть не на руках вынесли его на берег. Рамота и Рут хором затрубили над их головами, отчего ящерки закувыркались в воздухе еще стремительнее. Поднявшись на цыпочки, Лесса обняла долговязого Робинтона, заставила его наклониться и крепко расцеловала. Джексом увидел слезы, блестевшие на ее щеках, и с удивлением обнаружил, что его глаза тоже были мокры. Он вежливо отступил в сторонку, и Фандарел бережно принял друга в сокрушительные объятия, стараясь при этом не задушить его и не сбить с ног. Тем временем по трапу уже сходили Менолли и Брекки, и Джексом поспешил им навстречу. Все заговорили разом. Брекки положительно не знала, на кого смотреть: то расспрашивала Джексома, как глаза и нет ли головных болей, то хватала за руку арфиста, умоляя его поскорее уйти с раскаленного пляжа — как если бы он не жарился все эти дни на таком же солнце, только на палубе корабля.
Каждый подхватил по узлу из тех, что моряки передавали с судна на берег. Одному Робинтону не позволили нести ничего, кроме гитары.
Брекки уже свернула было знакомой тропинкой к убежищу, но огромная ладонь Фандарела легла ей на талию, направляя целительницу на песчаную дорожку, что вела к новому холлу. Брекки непонимающе вскинула глаза, но Фандарел оглушительно расхохотался, предвкушая сюрприз, а Лесса приложила палец к губам и за руку увлекла ее вперед.
— Но… но ведь убежище там. — Брекки все еще ничего не понимала.
— Было, — ответствовал Фандарел, широкими шагами меряя дорожку подле Робинтона. — Мы подыскали для нашего арфиста местечко получше!
— Более эффективное, дружище, ты хочешь сказать? — И Робинтон со смехом хлопнул ладонью по железному плечу кузнеца.
— Гораздо, гораздо более эффективное! — Фандарел прямо-таки трясся от смеха.
В это время Брекки добрела до поворота дорожки — и потрясенно остановилась, не веря собственным глазам.
— С ума сойти!.. — Ее взгляд перескакивал с Лессы на кузнеца, с кузнеца на Джексома. — Что вы тут построили? И каким образом? Но это же невозможно!.
Робинтон с Фандарелом подошли к двум женщинам; могучий кузнец так и сиял, довольный произведенным впечатлением.
— Кажется, Брекки, ты говорила, что убежище совсем маленькое, — сказал Робинтон, рассматривая прекрасное здание и неуверенно улыбаясь. — Вообще-то я попросил бы…
Лесса и Фандарел не могли больше сдерживаться и за обе руки потащили арфиста вверх по широким ступенькам крыльца.
— Погоди, ты еще не видел, что там внутри! — Лесса веселилась совсем по-девчоночьи.
— Весь Перн помогал строить. Все присылали либо мастеровых, либо материалы. — Джексом взял Брекки под руку и провел ее в двери. И, оглянувшись, кивнул Менолли — давай, дескать, сюда. Но та удивленно оглядывалась: тихая бухта была совершенно такой же, какой она ее помнила, — чистый песок, высокие деревья и цветущие кусты, окаймлявшие пляж. Холд и песчаная дорожка, обегавшая его кругом, — вот и все признаки перемен.
— Прямо не верится, — вырвалось у нее.
— Догадываюсь, Менолли, — сказал Джексом. — Знаешь, все просто из кожи вон лезли, чтобы не испортить такое славное место. Но когда ты увидишь, каков наш холд Бухта изнутри…
— Уже поименовали? — казалось, Менолли была слегка недовольна.
— Ну… этот холд стоит в бухте… так и прилипло.
— Как здесь все-таки красиво! — Брекки вертела головой, не в силах наглядеться досыта. — Брось, Менолли! Нет, что за сюрприз нам устроили!.. Как вспомню, что собиралась заново устраиваться в убежище… — И она счастливо рассмеялась. — Право слово, действительно — местечко получше!..
Они взошли по широким ступеням из черного и белого камня твердых пород. Оранжево-кремовая черепичная кровля нависала над крыльцом, почти смыкаясь с кронами деревьев, чьи цветы наполняли воздух пряным ароматом. Металлические ставни были откинуты, открывая окна, непривычно широкие на взгляд северян; сквозь эти окна видна была внутренность дома. Арфист уже осматривал комнаты, и голос его звенел от изумления и восторга. Когда Джексом, Брекки и Менолли вошли в дом, он как раз заглянул в комнату, отведенную ему под кабинет, и на миг утратил дар речи, обнаружив, что Сильвина позаботилась переслать на новое место каждую мелочь из его захламленной рабочей комнаты в Зале арфистов. Зейр, которому передалось радостное смятение Робинтона, пронзительно щебетал, вспорхнув на стропила. Красуля и Берд присоединились к нему, и тут же в воздухе возникли Мийр, Талла и Фарли. Джексом послушал их чириканье и пришел к выводу, что они обменивались впечатлениями и новостями.
— Эге, да это Фарли! Ну да, я уже слышал от кого-то, что Паймур добрался сюда. Но где же он сам? — В голосе арфиста недоумение мешалось с легкой обидой.
— Они с Шаррой крутят вертелы, — сказал Джексом.
— Мы не хотели, чтобы здесь терлось слишком много народа, — добавила Лесса. — Боялись тебя утомить-.
— Утомить меня? Меня! Хм, а я не откажусь чуточку утомиться… ПАЙМУР!
Его загорелое, посвежевшее лицо само по себе красноречиво свидетельствовало о возвратившемся здоровье; оглушительная мощь голоса могла у кого угодно развеять остатки сомнений.
— Мастер?. — долетел ослабленный расстоянием, но легко различимый удивленный ответ.
— ЖИВО СЮДА, ПАЙМУР!
— Какое счастье, что мы догадались устроить ему отдых на корабле, — улыбаясь, сказала Брекки Лессе. — Представляешь, каково нам пришлось бы с этим человеком на берегу?
— Вот чего вы точно не представляете, — вмешался Робинтон, — так это того, что из-за кратковременного недомогания я забросил столько важных…
— Кратковременного недомогания? — вытаращив глаза, перебил Фандарел. — Слушай, дорогой мой Робинтон…
— Мастер Робинтон. — Менолли извлекла из битком набитого шкафчика стеклянный кубок чудесной работы. Нижняя часть его отливала глубокой синевой — цвет цеха арфистов, — на выпуклом боку красовалось выгравированное имя Мастера и арфа. — Ты еще не видел?
— Наш синий! — восхитился Робинтон, так и этак вертя замечательную вещицу.
