Яблоки Шивы - Александр Валерьевич Михеев

Что не дает сойти с ума людям, долгие месяцы запертым в жестянке, которая с немыслимой скоростью несется куда-то сквозь темную леденящую пустоту? Скудость воображения? Долг? Жажда познания? Предвкушение безбедной старости на тихой уютной планете? У каждого свой ответ.

Мой ответ – любовь.

Из космоса Родас напоминал незрелое лесное яблоко, слегка сплюснутое у полюсов. На глянцево-зеленой глади покрывавшего планету океана бурыми пятнышками высыпали многочисленные острова, в основном, вулканического происхождения.

Один из множества землеподобных обитаемых миров Вселенной. Прекрасный и до последнего времени совершенно бесполезный.

Я поморщился, словно и впрямь ощутил во рту кислую вяжущую мякоть.

Если бы не извержение вулкана в северном полушарии, эта утлая нищая планетка многие столетия могла бы спать тихим пасторальным сном.

Но родасцы, видимо, чем-то прогневали владыку подземного мира. Один из вулканов проснулся, выплюнул в зеленоватую атмосферу тучи сизого пепла, пунцовым языком лавы облизал пересохшие губы атолла. Автоматическая орбитальная станция зафиксировала извержение, сделала спектральный анализ лавовых масс и передала информацию на Землю.

Не прошло и двух месяцев, как на орбите Родаса появился наш крейсер «Тысячеликий», сопровождаемый двумя транспортными кораблями. Капитан крейсера имела строгий приказ немедленно эвакуировать все население планеты в ближайшую колонию в связи с началом масштабных горнорудных разработок на Родасе. Разумеется, с выплатой всех положенных компенсаций. При большой удаче компенсации могли бы даже покрыть кредиты колонистов.

В лавовых массах так некстати ожившего вулкана обнаружился иридий. Скрупулезные подсчеты технарей Корпорации показали, что ядро планеты, как минимум, на тридцать процентов состоит из этого редчайшего металла.

В Эпоху Экспансии колонисты буквально зубами цеплялись за любую пригодную для жизни планету, до которой только мог доковылять наскоро сооруженный транспортник. Миллиарды людей, доведенных до отчаяния теснотой земных мегаполисов, неподъемными кредитами, ограничением рождаемости и тотальным цифровым контролем, продавали или бросали имущество, брали билет в один конец и целыми семьями набивались в гибернационные кабины.

Транснациональные корпорации, полностью поделившие к тому времени колыбель человечества, всячески поощряли экспансию. Все экспедиции снаряжались по одному сценарию. Сначала астрономы торжественно объявляли об открытии еще одной Новой Земли. Затем в средствах массовой информации разворачивалась грандиозная рекламная кампания. Экраны телевизоров заполняли умопомрачительно-прекрасные пейзажи далеких миров, отснятые где-нибудь в дождевых лесах Восточной Сибири, или на курортах Антарктиды. Второсортные актеры давали интервью, изображая закаленных невзгодами переселенцев, добившихся успеха на новом месте. Круглосуточно транслировались репортажи о строительстве на орбитальных верфях очередного суперкорабля, который, подобно Ноеву ковчегу, бережно доставит счастливых пассажиров в прекрасное будущее.

Восемь из десяти экспедиций так никогда и не достигали места назначения. Те, кому посчастливилось долететь, вместо вожделенного рая зачастую находили болтающийся вокруг полудохлой звезды бесплодный булыжник, или комок сплошного льда и гибли в первые месяцы от голода и болезней.

Неудачи никого не волновали. Корабли строились непрерывно, желающие улететь штурмовали офисы компаний по найму колонистов.

Если же колонии удавалось выжить и добиться процветания, рано или поздно на планетарной орбите появлялся крейсер Корпорации, и поселенцам приходилось вспоминать, что было напечатано мелким шрифтом в их пожизненных, переходящих по наследству контрактах.

Экипажу «Тысячеликого» предстояла рутинная, но нудная операция. Тридцать десантных шлюпок крейсера против девятисот с небольшим обитаемых островов планеты. Еще десять шлюпок в резерве на случай непредвиденной ситуации.

План был отработан до мелочей. Шлюпка приземляется на остров. Командир десантников вручает главе поселения уведомление об эвакуации и выделяет время на сборы пожитков и прощание с малой родиной. Крейсер с орбиты молчаливо подтверждает серьезность намерений Корпорации. Затем шлюпка перепрыгивает на следующий остров, а к поселению летит транспортный баркас.

Шлюпки падали на планету, словно отливающие серебром семена цивилизации. Мы с Энсти стояли возле иллюминатора, наблюдая за их падением.

– Думаешь, все пройдет нормально, Ал? – В голосе Энсти слышалась неуверенность.

Я молча обнял ее за плечи. Слова не требовались, от меня была нужна только поддержка. Энсти благодарно опустила голову мне на грудь.

– Я устала, Ал. Если все пройдет хорошо, пусть это будет наш последний полет. Пора пожить для себя.

Я погладил ее тёмные волосы и нежно поцеловал в карие глаза.

– Конечно, милая. Как скажешь.

По протоколу каждая шлюпка должна была выйти на связь сразу после приземления, и затем докладывать о ходе операции каждые четыре часа. Кроме того, существовал, разумеется, канал экстренной связи.

В десять часов семь минут по корабельному времени первая шлюпка коротко доложила о штатной посадке. В четырнадцать часов семь минут динамик интеркома зашипел, довольно вздохнул и произнёс: «Будьте счастливы. Я люблю вас»

На каждом корабле есть крысы. Главной крысой на «Тысячеликом» был старпом Фруше.

Капитан может управлять одним кораблём много лет. Старпом назначается только на один рейс.

Капитан нужен, чтобы принимать решения и нести ответственность. Старпом следит за тем, чтобы эти решения не шли вразрез с политикой Корпорации, докладывает о нарушениях по специальному шифрованному каналу. И обладает правом сместить капитана в случае серьезных разногласий.

В восемнадцать часов восемь минут динамик безмолвствовал, как народ в пьесе Пушкина, и капитан Марч собрала офицеров на экстренное совещание.

– Какого черта в рубке делают штатские? – ехидно спросил Фруше, уставясь на меня пронзительными светлыми глазками в обрамлении белёсых ресниц. Он пришёл последним.

Старший помощник прекрасно знал, что я нахожусь тут с разрешения капитана, и не упустил случая поддеть ее.

– Господа офицеры! – капитан чуть повысила голос, и господа офицеры стали навытяжку. Все, кроме Фруше, вальяжно прислонившегося к косяку бронированной двери. Марч спокойно смотрела ему в глаза. Старпом криво ухмыльнулся и, дёрнув мускулистым плечом, отлепился от косяка.

– Сообщаю вам, что у нас внештатная ситуация. Ни одна десантная шлюпка не выходит на связь. На запросы с крейсера ответа нет. Ваши соображения?

Все посмотрели на четвёртого штурмана. На общем совещании первым высказывается младший по званию.

Узколицый черноволосый Гурусета нервно сглотнул. Уши его порозовели, но голос был спокоен.

– Согласно протоколу о внештатных ситуациях, расследование подобных инцидентов находится в компетенции старшего помощника капитана, – Гурусета замолчал.

– Предлагаю отправить несколько десантных шлюпок под командованием старшего помощника на один из островов, – поддержал его рыжебородый здоровяк Холанд, второй механик.

– Не больше трёх шлюпок! – резко возразила Луиза Милье, второй помощник капитана. – У нас должны остаться резервы на крайний случай.

Остальные молчали. Капитан Марч окинула собравшихся пристальным взглядом.

– Что ж, – подытожила она, – Если ни у кого нет возражений…

– Есть возражения! – улыбаясь, сказал Фруше.

Он сделал два шага и оказался