Коммодор Довсус, владелец и директор «Довсус-Бостос», обладал столь же щуплой комплекцией, что и Макс. Старше лет на десять, давно облысел. На носу таскал старомодные очки для чтения, не делавшие его интеллигентнее. Тёмно-коричневая физиономия, где шрамы соревновались с морщинами, выражала всё что угодно, кроме радости общения с новичком.
— Решил сдохнуть красиво — разбившись? Так хрен шестинога с тобой — разбивайся. Только почему на моём бостосе?
— У тебя страховка хорошая, возместит. Довсус, давай о деле поговорим. Заработаем и на мои похороны, и на отпевание. Чтоб пышно, и все запомнили.
— После этого вести с тобой дела⁈ — коммодор ткнул большим пальцем в окно, в сторону пилотажной зоны. — Ты — псих. Даже по меркам Криона. И погоняло у тебя соответствующее.
Макс отодвинул стул из авиационной дюрали, усевшись на него верхом спинкой вперёд напротив Довсуса.
— Не выгорит, если не лететь предельно низко. Я хочу грохнуть главный радар Трёхнога.
Услышав это имя впервые, землянин решил было, что главный пират, с базы которого вылетели истребители, расстрелявшие детей, представляет собой половинку легендарного шестинога. Но когда озвучил своё предположение технику, готовившему его в полёт, тот аж со смеху покатился. Оказывается, бандит чрезвычайно гордится размером своего мужского органа. Он якобы чуть ли не размером с ногу.
— Мой человек рассказывал про твои фантазии. Странно, что он тебя к тренажёру допустил. Не говоря про настоящий истребитель.
— Теряем время. Или я иду к конкурентам и им рассказываю, как срубить бабло, или ты слушаешь.
— Наглец… Хамишь мне в моём кабинете! — Довсус с силой шкрябнул заскорузлыми ладонями по столешнице и неожиданно предложил: — Трави.
— В Эхес прилетел барон Ансус, ревёт как белуга, что накажет убивших его дочь, говорит — никакого бабоса не пожалею.
— Так всегда, — отмахнулся коммодор. — Побрешет и смолкнет. Сколько не предложи, никто не наймётся бить пиратов. Себе дороже.
— Правильно. Люди Трёхнога здесь имеют глаза и уши, верно? Угрозу услышат. Но не примут всерьёз. А мы ударим. Предлагаю три этапа. На первом мне нужен старый, но хорошо застрахованный бостос. С автопилотом.
— Нафига?
— Грузим взрывчатку. Автопилот подключаешь к приёмнику. Летим на двухместном, я рулю, твой чел управляет старичком. У Трёхнога на севере один радар, так? Подхожу на предельно малой, ты видел — я умею. Нас засекут, когда бросаться к зениткам будет поздно. Бах — и уходим.
— Хрен получится. Ну, допустим. Что дальше?
— Дальше — больше. У Трёхнога, как пишут, отопление и электричество организовано на угле. Шахта своя есть. Электростанция видна далеко и хорошо благодаря трубе и дыму. Я полечу её бомбить.
Коммодор, судя по складчатой физиономии, колебался между заржать и покрутить пальцем у лба — так здесь показывается знак сумасшествия.
— На чём бомбить⁈ Чем?
— Не понимаешь. Результат не важен. Достаточно дальнего истребителя сопровождения с подвесными баками. Только запалы нужны, чтоб от удара по зданию, когда корпуса треснут, бензин вспыхнул. Вот пусть Трёхног и думает: Ансус грохнул его радар, чтоб только до электростанции добраться. Пусть рассердится. Поэтому, когда Ансус полетит домой, Трёхног его встретит. Теперь представь. Тихоходное корыто барона потянется как обычно — в сопровождении четвёрки. А мы должны набрать не менее двух десятков истребителей.
— У меня нет столько.
— Возьмёшь соседа в долю, не жмись. Идём от солнца. Как только угрёбки начнут приближаться к барону, пикируем с высоты. Четвёрка отрезает им отход на базу. Кто сядет на лёд — расстреливаем на льду.
— Твою ма-ать… Все пираты Криона объявят войну «Довсус-Бостос». Наших пилотов будут шинковать на куски или продавать в рабство, а не отдавать за деньги.
— Ссышь? И все вы — ссыкуны. Лижите пиратам задницу. Трёхногий, кстати, негласный уговор нарушил — детей не трогать. Утрётесь, не отомстите, пираты лишний раз убедятся, что об истребителей Эхеса можно ноги вытирать. Короче: ты в деле или обгадился со страха?
Подчёркнутая грубость общения была Максу не по нутру. В Барановичах лётчики разговаривали тоже без куртуазных виражей, там не услышишь: а не изволите ли откушать чаю, сударь? Тем не менее, оставались в каких-то рамках. Брутальные манеры фронтира по-прежнему раздражали. Но вежливость тут не в чести. Зато отлично действует принцип «перехами хама».
— Погоди. Обдумать надо. Ты, беленький, тут новичок. Многого не знаешь. Иди пока… Стой!
— Ну?
— Чего себе хочешь?
— Контракт на полгода. На обычных условиях. Десять процентов с чистого навара за операцию с Трёхногим.
— Пять.
Пожалуй, это означало, что коммодор склонен согласиться на операцию. Что не отменяло доброй дюжины «если».
В первую очередь, если безутешный отец в самом деле согласиться дать денег. Хотя бы несколько десятков тысяч. Конечно, у Макса клокотало естественное возмущение, и бабки не главное, но кто присоединится к акции без расчёта заработать? На Крионе за спасибо даже спинку не почешут.
Кроме того, если Довсус найдёт компаньона.
Если пираты через своих агентов не узнают все подробности операции: слишком много народу вовлечено.
Если во время вылетов всё удастся.
Если… До хрена всяких если.
х х х
На деле всегда получается сложнее, чем думалось вначале. И коммодор прав — Макс не знал ещё слишком многого.
Относительно просто удалось договориться с бароном. Тот даже отстегнул немного денег вперёд и согласился задержаться. Дальше начались проблемы.
Во-первых, замёрзшие острова, где окопался Трёхног, расположены довольно далеко на юг от Эхеса, и по пути нет ни одного анклава. Транспортники и сопровождение перелетали бандитскую зону и садились в ближайшем графстве. В общем, потребовался аэродром подскока на самой границе вечных льдов, и сооружать его пришлось за сутки — спонсор операции не мог ждать слишком долго, иначе его пребывание в городе вызвало бы подозрения.
Во-вторых, уже первый рейд — к радару — пошёл совсем не так, как изначально задумывалось. Поднялись на двух машинах. Местные умельцы не успели переделать заношенный учебный пепелац в нормальный FPV-дрон. Поэтому его поднял в воздух другой пилот, непрерывно матюгавшийся перед взлётом с промежуточной площадки, поскольку задание ему не нравилось категорически — лететь за лидером, спрыгнуть с парашютом и ждать в опасной близости от пиратского гнезда, пока коллега возьмёт его на борт.
Макс сидел в кресле двухместного «Эрелис-60», того самого лёгкого двухмоторного самолёта, что приглянулся ещё в космосе и напоминал британский «Москито». Правда, земной аппарат, кроме двигателей и некоторых частей конструкции, был цельнодеревянный, словно настоящая «русфанера», и невидимый для германских радаров. «Эрелис» из алюминиевых сплавов таким достоинством не обладал.
Взлетели перед рассветом. Лун у Криона нет, только мелкие спутники в виде каменных глыб, ничего не дающие, зато ночное небо всегда яркое, без техногенного загрязнения и практически всегда — без облаков. Чуть подсвечивает газовый гигант, визуально он меньше, чем земная Луна. Конечно, внизу темно.
Пошел на взлёт наш самолёт,
Прижал к земле тоскливый вереск,
Махнул рукой второй пилот
На этот неуютный берег.
Ночной полёт — тяжёлая работа,
Ночной полёт — не видно ничего,
Ночной полёт — не время для полётов,
Ночной полёт — полночный разговор.
Максим перевёл бы песню Юрия Визбора на местный язык: «Пошёл на взлёт наш бостос…» и спел местным авиаторам, но вот беда — они предпочитали такие «шадевры», по сравнению с которыми «Владимирский централ, ветер северный» звучал бы академически возвышенно, примерно как ария Евгения Онегина в Большом театре.
Но если не придираться, то в целом жизнь налаживалась. Первое неприятное впечатление ушло на второй план. В низких широтах Криона на лёгком морозце было даже приятно, бодряще. Ледяные равнины в трещинах и торосах смотрелись живописно, но опасно — ровное место для вынужденной, если таковая случится, надо ещё поискать.
