Чокнулись.
Выпили.
Вино оказалось сухим, что несказанно обрадовало Эстерсона. Это означало, что хмельной эффект будем самым слабым из возможных. Даже полусладкое вино на фоне здорового образа жизни последних месяцев могло сейчас быстро развязать ему язык. А оживленное общение с конкордианцем, разумеется, в его планы не входило.
— Кстати о дружбе, — сказала Полина, — Как я понимаю, вы к нам надолго?
То ли переводчик барахлил, то ли капитан оказался туповат, но ответил он о другом:
— Нет, что вы. У меня полно дел на строительстве базы. Так что я не намереваюсь злоупотреблять вашим гостеприимством больше часа.
— Вариз, я имела в виду, долго ли Конкордия намерена использовать Фелицию как военный плацдарм?
Пехлеван враз поскучнел.
— Не могу знать. Но боюсь, что долго. Будь небо над моей Родиной безоблачно, мы не стали бы, конечно, строить базы в таких глухих уголках Галактики. Увы, небо небезоблачно. Тучи сгущаются.
— И кого же вы боитесь?
— Лично я — никого не боюсь.
Взялись за еду. Принесенные Варизом трепанги были приготовлены по какому-то диковатому рецепту и, с точки зрения землян, оказались малосъедобными: жесткими и кислыми.
Забавно, но и Вариза, похоже, трепанги в восторг не привели. Он даже не нашел нужным этого скрывать (хотя морепродукты по рецептам Родины теоретически должны были оцениваться пехлеваном только в самых превосходных степенях).
— По-моему, этих трепангов готовили как препарат от цинги, — тяжеловесно пошутил капитан. — Сплошной витамин С.
Поскольку ситуация, как ни крути, была весьма принужденной, даже такие шутки шли на вес золота. Полина и Эстерсон рассмеялись.
Тут донесся звонок таймера микроволновки.
— Ничего, голодным вы не останетесь. Сейчас мы вас угостим чем-то особенным, — пообещала Полина.
Эстерсон, который уже вполне освоился с ролью молчаливого мужа и идеальной домашней прислуги, сходил на кухню и вернулся с глубокой стеклянной сковородой, из-под крышки которой рвался во все стороны пар.
— Пахнет многообещающе! — воскликнул Вариз.
— Это фирменное блюдо нашей станции, — пояснила Полина. — Акула, тушенная с грушами. Разумеется, «акула» и «груши» — термины условные. Ведь речь идет о флоре и фауне Фелиции. В действительности на сковороде лежат хищная рыба семейства бесхребтовых пирамидозубов и плоды растения из рода вечнозеленых гигантидов. Это дерево местное население называет опуром, а его плоды — пурикой.
(Кстати, пурика и была той «грушей с ёлки», которую Эстерсон в свое время нюхал на Необитаемом полуострове. Полина, переняв кулинарный опыт сирхов, научилась избавлять пурику от тошнотворного запаха и готовить из нее настоящие деликатесы.)
Лицо Вариза исказила гримаса отвращения.
— Так вы едите здешних рыб? И плоды?
— Разумеется. — Полина пожала плечами.
— И это тоже что-то местное? — Вариз ткнул вилкой в салат, который уплетал минуту назад.
— Нет. Это капуста, лук и огурцы с нашего огорода.
— А этот сыр? Из чего он?
— Сыр я привезла из Вайсберга. Надо полагать, он сделан из обычного коровьего молока.
Вариз облегченно вздохнул.
— Может, вы и насчет акулы с грушами пошутили? — с надеждой спросил он.
— Нет. Это настоящий лазоревый пирамидозуб. Который плавает в океане, в ста шагах от нас. Он очень вкусный. Я бы ела его каждый день, если б он легко ловился. А так, все, что поймаю, я, как правило, продаю повару консула Стабборна. Он платит хорошие деньги…
— А груши? Вы сказали, у них есть название на примитивном языке местного населения? Не значит ли это, что нечистые сирхи тоже едят эти груши?
— Господин Мир-Мирое, — в глазах Полины сверкнули молнии. — Язык местного населения не такой уж примитивный. А сирхи — чистые и добрые существа. Я попросила бы вас впредь воздержаться от расистских суждений. По крайней мере в моем присутствии.
Капитан выпрямился и расправил плечи. Ноздри его хищно раздувались. Эстерсон испугался, как бы горячий пехлеван не тяпнул Полину своим офицерским палашом.
Однако спустя полминуты Вариз погасил бурю эмоций («Как смеет эта женщина приказывать?! И кому — посланцу Великой Конкордии!»). Сказалась офицерская выучка. Он с горем пополам расслабился и, старательно контролируя свой голос, сказал:
— Извините меня. В самом деле, на сирхов можно смотреть по-разному. Я уважаю вашу точку зрения. Однако от вашего угощения я вынужден отказаться. Традиции моего народа запрещают прикасаться к нечистой пище, которая не прошла соответствующих обрядов освящения.
— А как же капуста и сыр? — ехидно поинтересовалась Полина. — Вы уверены, что я совершила над ними соответствующие обряды?
— Не хотел бы вовлекать вас в эти тонкости, — примиряюще сказал Вариз. — Но если в двух словах, то на традиционную человеческую пищу у нас, пехлеванов, нет строгих запретов. Кроме некоторых особых случаев. А вот пища других миров — особенно та, которую употребляют аборигены, — для нас совершенно неприемлема… К дэвам эту тему! Знаете что? Давайте еще выпьем!
С этими словами Вариз ловко расплескал по бокалам остатки вина.
— Позволите мне сказать? — спросила Полина. Эстерсон и Вариз воодушевленно закивали.
— Я хотела бы поднять этот бокал за Фелицию, — сказала она, внимательно наблюдая за реакцией капитана. — За прекрасную планету, которой люди, к счастью, еще не досаждали своим навязчивым вниманием.
— Я понял вас, — многозначительно сказал Вариз. — Поверьте, госпожа Пушкина: и я, и мое начальство, и наши подчиненные — все мы пришли сюда с миром. Мы уважаем чужую жизнь — даже нечис… Извините. Я не к тому веду… — Капитан, поморщившись, потер лоб. — В общем, я поддерживаю ваш тост: за Фелицию!
Потом поговорили о станции. Полина рассказала Варизу свою историю, которую Эстерсон уже слышал. Правда, ту часть, которая касалась катастрофы, Полина дала в отредактированной версии. Согласно ей, от банкета удалось отвертеться только Полине и «мужу», то есть Эстерсону…
— Значит, вы по сей день продолжаете исследования океана Фелиции? — поинтересовался капитан.
— В меру наших сил. Не люблю громких слов, но здесь мы нашли свою вторую родину.
— Простите мне мою настырность… Но у вас, наверное, есть какие-то специальные аппараты? Скафы, скутеры, подводные лодки?
— Увы, больше нет. Остались лишь мягкие водолазные костюмы и обычная моторная лодка.
— Скажите, а раньше, когда биостанция функционировала как большой исследовательский центр, вы, наверное, использовали стационарные подводные сооружения?
