— Так было суждено… — склонил свою голову Жрец-кардинал Амибал Кромвел. Потом повернулся к стоящему рядом Ромулу и указал ему на императорский сад, где многочисленные адепты в своих светлых монашеских одеяниях сновали между деревьями, пытаясь организовать оборону.
— И пала твердыня лжи и воцарилась истинная вера… — сказал Ромул, ожидая услышать ритуальное "Тиима", но жрец покачал головой.
— Нет, это не та цитата… скорее "И предал его тот, кто находился рядом с ним…"
— Что вы имеете в виду… ваше преосвященство?
— Я имею в виду предательство, Ромул… человечество настолько преуспело в этом искусстве, что уже и нельзя отличить одно от другого, предательство от верности и ложь от правды. Все исходит одно из другого и это просто названия… знаешь, сын мой, это все просто слова. А судят человека по делам его. — жрец смолк, наблюдая, как адепты устанавливают под сенью яблони стационарное полевое орудие.
— Какой контраст, не правда ли? — спросил жрец, не поворачивая головы. Ромул только по интонации понял, что он обращается к нему.
— Между орудием и деревом, ваше преосвященство? — спросил Ромул, подойдя к окну. Адепты под окном спорили, валить дерево или нет. С одной стороны оно закрывает обзор, а с другой стороны лучшей маскировки не найти.
— Именно. Ты умный человек. Контраст между жизнью и смертью. Кажущийся контраст. На самом деле все это лишь две стороны одной и той же медали… жизнь и смерть. Тем, кто принимает жизнь, следовало бы научится принимать и смерть.
— Да, ваше преосвященство. — Ромул склонил голову и подумал, что наверное ему всю жизнь суждено склонять голову перед высшими мира сего. Он не понимал, о чем говорит жрец, но понимал, что лучше сделать вид понимающего, чем надоедать расспросами. Сейчас все идет как по маслу, буквально две минуты назад он получил известия от агента в подвале — все идет как по маслу, кондиционирование Асмунда скоро закончиться и он станет послушной марионеткой в руках того, кто знает ключ к его сознанию. Атлас, который знал о небольшой части плана, сознательно отдалился от военных приготовлений и сейчас выжидал, спрятавшись в убежище. Потом, когда бунт будет подавлен он сможет сказать, что был на стороне Ромула с самого начала. Он думает, что это не только спасет ему жизнь, но и приведет к власти. Глупец.
— Через какое время сюда прибудут гвардейские полки? — спросил вдруг жрец, не отрываясь от окна. Под окном адепты все-таки решили свалить дерево и неумело рубили его топорами.
— Гвардейские полки? — переспросил Ромул. Он вдруг понял, что жрец все знает. И о предательстве Атласа, и о том, что скоро здесь высадится ударные силы Шестого Гвардейского полка и включатся автоматические системы обороны, буквально выкашивая всех, кто не записан в базе данных службы безопасности дворца, что несколько тысяч неподготовленных и слабовооруженных адептов и прихожан не смогут удержать дисциплинированную военную машину, что весь этот заговор — просто фарс, нацеленный на то, чтобы…
— Да, я предполагаю, что сюда прибудут именно гвардейские части, не так ли? Все-таки дворец императора… заговор против фамилии… какой именно полк? Или их будет несколько? — жрец обернулся и посмотрел прямо в глаза Ромула.
— Это будет один полк. Шестой. — ответил тот, пожав плечами. Изменить уже ничего нельзя и даже если жрец даст команду убить Ромула, гвардейцы будут здесь через два часа. И хотя ему надо кое-что еще сделать, основное дело сделано, император догадается об остальном… можно и не кривить душой с этим человеком.
— Шестой полк. — сказал жрец: — Шестой полк… головорезы императора.
— Да, иногда их называют именно так. — ответил Ромул, не дрогнув лицом. Некоторое время он гадал, что именно прикажет сейчас сделать с ним верховный жрец. Он вполне мог сделать так, чтобы эти два часа были бы самыми мучительными и длинными часами в его жизни… которой судя по всему и осталось-то чуть-чуть.
— Что же… именно об этом я и говорил тебе только что, сын мой. — сказал жрец, распахнул окно и повысив голос крикнул адептам, возившимся с яблоней: — Эй!
Ну, вот и все, подумал Ромул, сейчас он кликнет этих ребят и все. Он мысленно опробовал свой козырный туз — вживленную в район шейного позвонка нанонить, позволяющую в мгновение ока, как только он подаст команду натянуться. Натянуться, по пути разрезав мягкие ткани, вены, артерии, кость и спинной мозг, так, что возможности для реанимации практически не оставалось. Надежнее этого было только имплантация императорской семьи — мощная бомба, позволяющая точно рассчитывать, что никогда и никого из императорской семьи не возьмут в плен и не подвергнут пыткам, а заодно и наказать всех тех, кто в этот момент окажется рядом. Надо только послать мысленную команду…
— Эй, там внизу! — крикнул еще раз Амибал: — прекратите это немедленно! Пусть растет! И оттащите орудие. — он отвернулся от окна к настороженному Ромулу и произнес: — нет нужды губить это прекрасное дерево. Ступай и ты… у тебя наверное еще есть дела.
— Вы отпускаете, меня? — спросил Ромул, забыв вставить титул.
— Нет нужды губить дерево, советник. Это мой ответ тебе. А если ты проживешь дольше чем планируешь, то вот тебе мои слова, чтоб задуматься над ними долгими бессонными ночами, когда тело твое уже не будет тебе принадлежать. Зачастую те, кто совершает предательство на самом деле служат верно, и ты — думаешь, что ты один из них. Но помни, что зачастую и те, кто служит верно совершает предательство, даже не зная об этом. Мы судим о человеке по делам его, как о дереве — по плодам его.
— Так вы знаете, что Атлас вас предал. — по-своему истолковал его слова Ромул.
— Не все такое, каким кажется, советник. В каждом явлении есть глубина, надо только найти время, чтобы увидеть его. На самом деле Атлас — самый верный из слуг моих, так же, как и Иуда был верен своему учителю настолько, чтобы предать его… но это предательство лишь послужило вящей силе и славе церкви.
— Я понимаю вас, ваше преосвященство… — склонился еще раз в поклоне Ромул. На самом деле он просто боялся понять.
— Ты все поймешь в свое время. — сказал жрец, благословляя его: — Впереди у тебя долгая жизнь… хоть и не очень счастливая. Ты переживешь всех своих современников и станешь посланием в будущее от нас, далеких предков своим потомкам. Я бы хотел, чтобы ты запомнил меня и моих детей такими, какие мы есть сейчас. Спокойными и уверенными. Сейчас делается история, Ромул. И хотя, я уверен, что в своих последующих жизнях ты увидишь еще немало удивительного и интересного, я хотел бы, чтобы тебе запомнился этот миг. Миг, положивший начало всему… и цену которому ты пока еще не знаешь.
