— Все в порядке, па, не волнуйся! — прохихикал Алекс. — Смотри!
И прежде чем мы успели ему помешать, он снова подпрыгнул к потолку и перевернулся вниз головой. Мы с Санни инстинктивно бросились к нему на выручку, но из-за непривычного покрытия пола проделали это не слишком ловко и в результате едва не столкнулись лбами. Я уже мысленно был готов к тому, что мы сейчас здорово треснемся, но в последнее мгновение между нами возник какой-то невидимый упругий барьер, который уберег нас от серьезной травмы. Алекс между тем продолжал падать вниз головой, однако, когда до столкновения оставалась всего пара дюймов, его тело вдруг замерло в воздухе, потом развернулось горизонтально и мягко, как перышко, опустилось на пол.
Возвращаясь в гостиную, мы с Санни чувствовали себя довольно глупо и в то же время испытывали облегчение от того, что Алексу ничто не угрожает. Лейке дожидалась нас там.
— Я восхищаюсь вашими родительскими чувствами, — сказала она. — Впрочем, я здесь не только для того, чтобы снабжать вас информацией, которая, по-видимому, не вызывает у вас особого доверия. Помимо всего прочего, я ваше меню и ваш стюард в одном лице; в частности, мои крылья могут служить в качестве подносов, в чем у вас еще будет возможность убедиться. — Лейке повернулась к Гаре. — С вашим питанием, досточтимая витти, дело обстоит совсем просто, поэтому я позволю себе сосредоточиться на снабжении привычной пищей землян и тсф.
Гара, протянув к самому моему уху длинный и гибкий усик, шепнула:
— По-моему, эта Лейке владеет английским гораздо лучше, чем можно судить по ее речи. Я еще никогда не видела, чтобы живое существо было столь саркастическим, столь догадливым и… столь многоречиво-занудным одновременно.
— Именно поэтому она мне и нравится, — также шепотом ответил я.
Когда Лейке наконец удалилась, мы с Санни обустроили спальню по нашему вкусу, превратив ее в точную копию нашей комнаты на Земле — за исключением того, что потолок показывал звездное небо, а одна стена продолжала следить за Алексом. Одежду и всякие нужные мелочи мы разложили по ящикам шкафов и комодов, которые вышли весьма похожими на привычную нам мебель, после чего легли спать в надежде (во всяком случае, я на это надеялся), что после отдыха наши мысли придут хотя бы в некоторое подобие порядка.
* * *
Следующие два дня оказались не особенно щедры на разного рода экстраординарные события или откровения, однако их трудно было назвать скучными. И это оказалось по-своему даже неплохо, поскольку с точки зрения «туристический программы» остановки, сделанные нами в пределах Галактики, чтобы забрать еще двоих судей-экспертов, оказались совершенно непримечательными — как, собственно, и перелеты от одного мира до другого. Хаксель была совершенно права, когда назвала их «прыжками»: только что мы были возле самой Земли (по космическим меркам, конечно), а через мгновение — бац! — и мы уже в другой планетной системе. Еще прыжок — и вокруг снова новые звезды. Мы бы, наверное, даже не увидели миры, где жили выбранные гуюками судьи, если бы я не попросил Лейке дать нам возможность бросить на них хотя бы один быстрый взгляд. К сожалению, она поняла меня буквально. На потолке в гостиной, которую я уже окрестил нашим «планетарием», на целых три секунды появилось изображение странной ядовито-желтой с коричневыми пятнами планеты. Рассмотреть какие-либо подробности мы, разумеется, не успели. Возможно, Лейке не отказалась бы включить изображение еще раз, но я захотел узнать, как выглядят мои будущие коллеги-судьи. После этой моей просьбы Лейке сделалась сдержанной, почти хмурой. Довольно суровым тоном она объяснила, что даже созерцание физического облика других судей может привести к тому, что у меня сложится о них определенное — и наверняка предвзятое — мнение, а это, в свою очередь, повлияет на мою способность принимать верные решения… и так далее, и так далее. Одним словом, я так и не осмелился просить ее.
Но, повторюсь, мы не скучали. Санни усердно работала над новым учебником по праву, который она редактировала. Гара скрытно, как умела только она одна, просачивалась в комнаты Сделки, когда тот отсутствовал, и пыталась применить свою палеофонографическую технику к находящимся там предметам и материалам, но каждый раз возвращалась ни с чем. Сам Сделка то вел с гуюками какие-то частные переговоры, то глазел на Санни, когда во время перерыва в редакторской работе она устраивалась в кресле и брала в руки вязание (это занятие Сделка всегда считал удивительным и достойным всяческого восхищения). Алекс превратил свою комнату в подобие клетки для хомяков, где было множество лестниц, горок, трамплинов и качелей. Что касалось меня, то большую часть времени я проводил, пытаясь переварить непривычную информацию, поступавшую ко мне широким потоком.
Начало этому потоку положила Хаксель, которая, как и обещала, вернулась, чтобы рассказать мне об открытом гуюками способе путешествовать между галактиками. При нашей беседе, разумеется, присутствовал Сделка. Я почти слышал, как он скрипит своими расположенными в желудке зубами, когда Хаксель преспокойно рассказывала мне о секретах, способных принести тсф огромные барыши.
— Все известные виды разумных существ, — сказала Хаксель, — неизменно ошибаются в своей оценке физической реальности, причем эти ошибки в подавляющем большинстве случаев напрямую связаны с устройством их собственных тел, со свойственными каждой расе сенсорными ограничениями и даже с эстетическими и религиозными воззрениями, выработанными ими в процессе биологической и социальной эволюции.
— Какие же ошибки совершили люди? — не удержался я от вопроса.
— Ошибки, основанные на стремлении людей к синтезу имеющейся информации.
— Стоп, — сказал я. — Мне уже непонятно.
— Попробую объяснить на примере. На протяжении многих ваших десятилетий земные ученые искали единую формулу, способную описать все виды энергии, которую люди воспринимают непосредственно или при помощи различных приборов.
— Вы говорите о создании Универсальной Теории Всего?
— Возможно, имея достаточный запас знаний и терпения, действительно можно создать теорию, которая будет объяснять все известные вашей расе физические явления, но такая теория будет ошибочной как раз из-за своей неполноты. Торговцы были столь любезны, что познакомили нас с вашей историей… — Готов поспорить, подумал я, что любезностью тут и не пахло. Ведь общеизвестно, что любезность — сердечное свойство, а торговцы во всем полагались на быстродействующие счетные машины, которые лишь по недоразумению именовались мозгом. — Основоположники вашей науки считали, что все излучения, начиная от радиоволн и заканчивая гамма-радиацией, являются частью электромагнитного спектра и обладают вполне определенной длиной волны. На основе этого они создали теории, объявившие межатомные и электромагнитные взаимодействия явлениями сходной природы, а потом попытались вывести уравнение, которое связало бы их с гравитацией и временем.