А толпа ревела не переставая, при этом прекрасная акустика неплохо била по ушам.
Чем мой меч хорош, так это тем, что имеет приличную длину и может не только хорошо рубить, но и колоть. Заметив тень очередного замаха топора противника, который теперь мог бы приголубить меня основательно, решил больше в эти игры не играть, и из нижней стойки сделал глубокий выпад под его левую коленную чашечку. Да, моё движение он заметил, даже попытался прикрыться щитом, но опять не успел, кость голени я ему всё же достал, неглубоко, но вполне достаточно, чтобы сбить атаку.
— Скунс! Скунс! — просипел он за маской и отпрыгнул, подволакивая ногу, оставляя на песке кровавые брызги, — Сейчас я тебя убью!
Разговаривать с ним и тем самым давить себе дыхалку, я не стал, зато опять твёрдо стоял на ногах и был готов к бою, теперь будем играть по моим правилам. Прыжком вперёд и коротким выпадом натурально срубил пластинку доспехов, чем спровоцировал противника на контратаку. Поняв, что щит разрушить не удастся, он взмахнул топором и направил его в мою прикрытую шлемом голову. Немедленно убраться на шаг вправо и подставить щит под касательный удар, проблем не составило, а когда лезвие жалобно «дзинькнуло» о мой щит и по инерции понеслось вниз, ничего другого не оставалось, как резко его оттолкнуть, слегка развернув противника ко мне левым боком. Теперь уже мой клинок чисто автоматически миновал край его щита и нанёс сильный укол подмышку, после чего рука со щитом мгновенно обвисла, как плеть. От болевого шока его топор тоже на секунду замер, чем я воспользовался незамедлительно, вынутым из подмышки клинком резко взмахнул по диагонали справа налево, попав по кисти руки, удерживающей топорище. Сначала на песок арены упали обрубки его двух пальцев, затем потекла кровь, после чего наземь шмякнулся щит и гупнул топор.
Противник окровавленной рукой сорвал с лица маску и уставился на меня совершенно дикими глазами.
— Бери меч! — воскликнул я, перекрикивая вопли бесновавшихся трибун, и сбросил свой щит.
Он тут же последовал моему благородному совету и той же окровавленной, беспалой рукой выхватил клинок. В этот миг в его глазах вспыхнула радость и надежда, но когда он его поднял и ринулся в атаку, взгляд излучал вселенскую злобу.
Отведя направление движения клинка противника простейшим приёмом, я сделал подшаг вперёд и кованным носком сапога нанёс удар в место первого ранения, под его левую коленную чашечку. Он рыкнул от боли, резко согнулся и завалился вперёд, а я, отпрянув вправо и вложив в меч всю энергию удара, обрушил его на подставленную шею. Клинок махом прошёл сквозь всё тело, отрубив кусок железного доспеха, и кончиком застыл в нескольких сантиметрах от земли, голова противника отвалилась вместе со шлемом и покатилась по земле, а из пока ещё стоящего и согнутого тела хлынул кровавый фонтан. Но вот оно обмякло и тряпкой рухнуло на песок.
По гулу и свисту на трибунах, я понял, что исходом боя народ не очень удовлетворён. Конечно, кому охота проигрывать? Ведь почти каждый присутствующий потерял свои солды! Но когда я снял шлем и низко поклонился императору, а он захлопал в ладоши и за ним и вся ложа, то трибуны взорвались воем. Да здравствует новый любимчик! Теперь в случае чего, они знают на кого поставить.
Подготовка к походу на Север на сей раз прошла спокойно и без излишней суеты, товары меновой торговли закупили своевременно, транспорт подремонтировали, а заплывших жиром, тучных тягловых быков в очередной раз перепроверили специалисты. Выходить решили с первым дождичком — предвестником перемены ветра и сезона штормов, а когда этот день настал, загруженный караван из десяти арб тронулся в путь.
Теперь проблем с наймом охраны совершенно не возникло и под рукой Лагоса оказалось двенадцать лучниц и четырнадцать мечников, имеющих дополнительное стрелковое оружие — наши арбалеты. Да и ездовых на арбы дед Котяй набрал из числа старых воинов, так что команда подобралась серьёзная и ухмыляться на почтовых станциях, как прошлый раз, теперь никто не будет. В общем, с учётом способностей Иланы и столь мощной охраной, в успехе предприятия можно не сомневаться.
Первые полторы тысячи километров никакие неприятные происшествия караван не преследовали. Оставленный в горах ретранслятор эту дистанцию покрывал свободно, таким образом, мы с Иланой на протяжении пятидесяти дней могли общаться постоянно. Дальнейшее путешествие тоже должно пройти без проблем, по крайней мере, моя девочка в этом убеждена. Впрочем, они сейчас уже возвращаются и дней через десять–пятнадцать связь возобновится, тогда‑то обо всём и узнаю.
Сейчас на улице шумел нудный дождь. Между прочим, хлябь с небес низвергалась всё реже и реже, видно, зимнее ненастье вскоре прекратится, и запахнет весной. Сняв под террасой мокрый плащ и скинув на руки своему управляющему, направился в столовую. Да, мой дом пополнился девятью взрослыми рабами и двумя мальчишками, которых вывез с острова Аманас. Бывший управляющий хозяйством виллы Кровавого Капитана, евнух Тир, оказался профессионалом своего дела, а такими кадрами не разбрасываются, поэтому я его оставил в прежней должности, только теперь в своём доме. Двух белошвеек отправил для работы в мастерскую меховой одежды, в помощь беременной Хине, а горничные, садовники, мальчишки–конюхи и помощница поварихи тоже остались на своих местах. Конечно, сейчас этой обслуги многовато, но когда мы весной переедем в большой новый дом, то будет в самый раз.
Кара вошла в столовую несколькими минутами ранее и скучала, сидя в ожидании за столом. Гита отправилась в составе лучниц сопровождать торговый караван Иланы, её же оставили для присмотра за моим телом. Вот и присматривает теперь и днём, и ночью. Именно так, последние два с половиной месяца — и ночью тоже.
Мою постель перед сном грела Мия, и когда я ложился спать, всегда (за исключением критических дней) ощущал тепло её податливого тела и нежную мягкость бархатной кожи. Но однажды в темноте спальни улёгся в постель, и не ощутил привычных, ласковых рук, зато в дальнем краешке кровати нащупал нечто совсем другое: свернувшееся клубочком и прикрывшееся руками.
— Хозяин, я прогнала твою рабыню, — пропищало оно.
— Кара, это ты? — провёл рукой по её худенькому, но крепкому и мускулистому телу.
— Ага.
— Ты что здесь делаешь? — поднялся с постели и зажёг лампу: из‑под одеяла выглядывала её испуганная мордашка.
— Хозяйка знает, — тихо ответила она.
— Что она может знать, если её уже два месяца здесь нет?
— Она согласилась.
— С чем согласилась? Рожай быстрее! — в сердцах воскликнул я.
