– Почему бы нам не сделать то, чего они ждут, и даже больше? спросил Джелико. – Они считают, что мы в панике побежим к их лагерю, спасаясь от этого привидения. Предположим, мы действительно побежим после того, как Нумани удалит часовых – и так славно побежим, что прорвемся мимо них? Я хочу завладеть этим устройством связи.
– Вы же знаете, что они просто сожгут нас огнем из бластеров, стоит нам приблизиться к их лагерю.
– Вы задели гордость Ламбрило и он, если только я верно сужу о его характере, не удовлетворится простым уничтожением, – ответил капитан Тау.
– Кроме того, он, вероятно, захочет захватить заложников, особенно главного лесничего. Нет, если бы нас хотели застрелить, то сделали бы это на островках, по которым мы сюда пробирались. И тогда не потребовалось бы это привидение.
– В ваших словах есть резон, – прокомментировал сказанное Азаки. Это правда, нашим нарушителям закона очень хотелось бы меня захватить. Я из Хагавайев, а мы всегда настаиваем на применении самых строгих мер к таким, как они. Но я не вижу, каким способом мы можем захватить лагерь?
– Мы не пойдем на лагерь с фронта, как они того ждут, а нападем с севера и займемся сначала инопланетниками… Думаю, на это хватит трех человек… Они сумеют причинить достаточно беспокойства, чтобы прикрыть действия двух других…
– У этого инопланетника в форме космонавта оружия не видно, хотя остальные держат его наготове. Считаю, что вы правы, предположив, что они ждут сигнала от своих часовых, тех, которых нам не видно. Предположим, капитан, вы и я разыграем роль напуганных до безумия людей, удирающих от демонов. Нумани прикроет нас с тыла, а два ваших человека…
– Предоставьте мне Ламбрило, – заговорил Тау. – Я хочу выманить его из укрытия. Думаю, что тогда смогу с ним справиться. А вы, Дэйн, возьмите на себя барабан.
– Барабан? – удивился Дэйн. Сама мысль о необходимости им, владеющим бластерами, захватить этот примитивный инструмент, была поразительной.
– А когда вы это сделаете, то я хочу, чтобы вы начали выбивать на нем «Границу Земли». Вы, наверное, сможете это сделать?
– Я не понимаю… – начал Дэйн, но тут же проглотил окончание протеста.
Он понял, что Тау не собирается объяснять, зачем ему понадобилось, чтобы популярная песня звездных дорог зазвучала в лагере браконьеров. В последние несколько лет, проведенные им среди вольных торговцев, Дэйн получал немало странных заданий, но стать музыкантом ему приказывали впервые.
Медленно тянулись минуты в ожидании возвращения Нумани, который отправился нейтрализовать часовых. Эти люди в лагере, вне всяких сомнений, ожидали их появления именно сейчас. Держа в руке лучевой пистолет, Дэйн прикидывал расстояние, отделяющее его от барабанщика.
– Сделано, – раздался в темноте позади них голос Нумани.
Джелико и главный лесничий двинулись налево, а Тау направо. Дэйн, держась рядом с врачом, последовал за ними.
– Когда они начнут, – губы Тау приблизились к уху Дэйна, – бросайтесь к этому барабану. Я не желаю думать, каким образом вы им завладеете, но захватив, удерживайте во что бы то ни стало.
– Есть, сэр!
С севера раздался воющий крик, крик безумного страха. Певшие остановились посреди песни, барабанщик сделал паузу и опустил руки. Дэйн стремительно бросился к этому человеку. Огненный луч из пистолета Дэйна угодил ему в голову и хаткианин, так и не успев подняться с колен, рухнул замертво. Схватив барабан, космонавт прижал его к груди, продолжая целиться из пистолета поверх барабана в изумленных туземцев.
На другой стороне лагеря творилось что–то ужасное – оттуда доносились крики, резкое подвывание иглоружей, шипение бластерного огня. Продолжая угрожать пистолетом ошалевшим туземцам, Дэйн немного отступил и, опустившись на одно колено, поставил барабан на землю. Держа оружие наизготовку, он принялся стучать левой рукой по барабану, но не тихо, как барабанщик–хаткианин, а твердыми, энергичными ударами, перекрывая шум сражения. Он не забыл «Границу Земли» и выбивал ее ритм с такой силой, что знакомое «та–та–та» разносилось далеко вокруг лагеря. Казалось, появление Дэйна парализовало хаткианских преступников. Они уставились на него побелевшими глазами, вдвойне заметными на их черных лицах. Рты у них были немного приоткрыты, как обычно бывает, когда случается нечто неожиданное.
Дэйн не отваживался оглянуться и посмотреть, как идет сражение на другой стороне лагеря, но зато он увидел появление Тау.
Врач вышел на свет костра не обычным размашистым шагом вразвалку, как ходили все космонавты, а семеня, танцующей походкой. Он пел под стук барабана. Дэйн не мог разобрать слов, но чувствовал, что они укладываются в ритм «Границы Земли», устанавливая связь между поющим и слушателями, такую же связь, как между Ламбрило и хаткианами на горной террасе. Тау подчинял туземцев себе. Дэйн, убедившись, что все они под влиянием врача, положил оружие на колено, забарабанив пальцами правой руки тоном ниже.
«Та–та–та–та»… Безобидный повторяющийся ритм начала песни, который Дэйн повторял про себя, постепенно стерся и Дэйн уловил новые, грозные слова, произносимые Тау. Врач дважды обошел избранный им для себя круг.
Затем он остановился, снял с пояса ближайшего хаткианина охотничий нож и указал им на восток, в темноту. Раньше Дэйн не поверил бы, что Тау может изображать то, что он делал сейчас. В свете костра врач как бы сражался с невидимым противником. Он уворачивался, наносил удары, поворачивался, атаковал и все это в такт барабанному бою, который Дэйн не знал уже, как и выбивать. Тау проделывал все так, что было очень легко представить себе противника, сражавшегося против него. И когда нож врача опустился после энергичного удара, увенчавшего эту атаку, Дэйн по–дурацки уставился на землю, ожидая увидеть там упавшее тело.
Тау повернулся на восток и церемонно отсалютовал ножом своему невидимому противнику. Затем положил нож на землю и застыл, глядя в слабо светящуюся темноту.
– Ламбрило! – его уверенный голос возвысился над барабанным гулом. Ламбрило, я иду!
Смутно сознавая, что шум на другом конце лагеря утихает, Дэйн приглушил звук своего барабана. Поверх него он видел, как раскачиваются и кланяются хаткианские нарушители закона, следуя ритму его ударов. Так же, как и они, он чувствовал власть голоса Тау. Но что может появиться в ответ – этот призрачный фантом, созданный, чтобы запугать их и привести сюда?
Или все же человек, его создатель?
Дэйну казалось, что красноватый свет костра начинает тускнеть, хотя в действительности пламя, взлетавшее над дровами, даже не начинало угасать.
