Лея не ответила.
— Золотой возраст для великих людей!
Лея вновь промолчала, но теперь на губах у нее играла непробиваемая улыбка. Он понял, что разговор окончен — большего не добьется.
— Мне интересно только, как ты его назовешь? — усмехнулся он. — Как оригинал, Хуаном Четвертым? Но на троне Венеры не было мужчин, и тем более Хуанов. Получается, Хуаном Первым?
— Пятым, Себастьян! — воскликнула Лея. — Ты забыл, после прихода к власти династии Давила, Венера признала преемственность своего королевского дома императорскому дому Веласкес. Я назову его Хуан Пятый. И, действительно, что значат несколько десятков концлагерей по сравнению с благом государства?
— Великолепно, сестра. — Император через силу выдавил улыбку, заканчивая разговор. — Я с удовольствием посмотрю на результаты твоих изысканий, что они из себя представляют. И даже обещаю не смеяться. Но лет через пять с удовольствием жду тебя в гости с планом передачи власти без крови и с сохранением репутации. Или его — но то уже разберетесь сами, это ваш клан.
Последнее предложение прозвучало с убийственной серьезностью, и оттого на фоне итога разговора смотрелось комично.
— До встречи, — вздохнул император.
— До встречи, Себастьян, — скупо кивнула Лея. — Думаю, до этого момента мы еще не раз увидимся.
Император поднялся, дотронулся до ее руки губами, после чего развернулся и нервно зашагал к своей свите, ожидающей за периметром кафешки. Лея скривилась вслед:
— Сволочь!
Створка шлюза почти бесшумно поехала вверх. Она как раз подносила ко рту бокал с очередной порцией ядреного пойла, как из-за спины раздался твердый уверенный хорошо знакомый голос:
— Это стремно, надираться в одиночку, Принцесска. Не могла найти компанию?
Она обернулась.
— Боюсь, сегодня мне нужно надраться именно в одиночку. И кстати, эта паршивка Васильева мне только что об этом сказала прямым текстом.
Гарсия засмеялась.
— Так прямо и сказала?
Лея, по русской традиции не ставя поднятый для пития стакан на место, а держа в руке, обошла диван и села.
— Нет. Но намекнула, что пить нужно только с тем, кто подходит тебе по статусу. А на Земле в данный момент нет никого, кто подходил бы мне по статусу и с кем бы я хотела выпить. Одна ты — но ты во-первых на службе, и сама ввалишь мне, если я предложу, а во-вторых, ты сейчас улетаешь.
— Куда?
Гарсия удивленно закатила глаза, подобралась, подошла и села в кресло напротив, показывая, что вся во внимании.
— На Венеру. Отвезешь послание.
Пауза.
— Какое?
Елена всячески пыталась не подать вида, что удивлена, а она была удивлена. Но она слишком хорошо знала Лею, чтобы понимать, что это не шутка. Такие финты в духе ее Принцесски.
— И кому?
— Сереже. Устное.
— Это связано с переговорами? — прищурились глаза старой подруги. Лея кивнула.
— Ты должна либо передать его лично, либо умереть с ним. Высший уровень секретности, вне категорий.
Снова молчание. Елена догадалась, о чем пойдет речь, потому не удивилась следующим словам:
— Текст: «Приготовься к расконсервации проекта „ноль-двадцать-один“».
— Все?
— Достаточно, — вымученно вздохнула Лея. — Пусть придумает план, как легализовать одного нашего общего знакомого, с чего начинать и так далее. Ну, не тебе объяснять такие вещи.
— Угу. Не мне.
Елена протянула руку, взяла у Леи так и не выпитый полный бокал коньяку и залпом опорожнила его. И только после этого позволила себе развалиться в кресле, отпуская нахлынувшее напряжение.
— Кто-то совсем недавно говорил, что хочет дать ему доучится?
Ее величество, словно извиняясь, покачала головой.
— Нет времени. Теперь на счету каждый год, каждый месяц. Мы можем не успеть.
Все, тебе полегчало? Тебя ждет шлюпка, а на орбите корабль. Я приказала адмиралу Ли выделить тебе корвет…
* * *
Вечер ушел у меня на увлекательное занятие — изучение родной аристократии. Да-да, это оказалось довольно увлекательно! Некоторые вещи я знал и до этого, но многие стали откровением. Например, абсолютно все аристократические семьи достались Венере от бывшей метрополии, «в наследство». У каждой из наших знатных фамилий есть двойники на Земле, среди имперской аристократии, и не в единичном количестве, но вот титулы им дали уже после обретения независимости — чтобы оградить от притязаний земных родственничков, разделить семьи на «здесь» и «там».
Королева Аделлина в первый год своего правления приняла исторический документ, создала «Кодекс о знати» — небольшой свод законов относительно аристократии, регулирующий взаимоотношения в этой прослойке общества и не допускающий со стороны отдельных семей возможности творить беспредел по отношению к королевской власти. Эдакая подушка устойчивости. Хотите власть захватить, диктовать монарху свои условия? Пожалуйста! Но делайте это цивилизованно, уважая монархию, как институт, да еще попробуйте преодолеть сопротивление других семей, которые вряд ли захотят диктата товарищей по сословию. А если не нравятся правила игры? Пожалуйста, вот вам билет до Земли, в один конец, приятно было иметь с вами дело.
Кодекс этот до сих пор не имеет аналогов мире, несмотря на то, что во всех странах… ну, богатых странах… сложилась аналогичная система взаимодействия элит и власти. Сложилась-то она везде, но юридически прописана только у нас! Так что мы все же самое передовое государство, что бы там ни говорили про нашу отсталость.
Многие считают, и правильно считают, что этот документ отбросил Венеру на тысячу лет назад, в эпоху средневековья, юридически сделав страну полуфеодальной (или неофеодальной, вопрос терминологии). Власть в стране напоминает пирамиду, существовавшую в далекие-далекие средние века. И пусть многие утверждают, что это только внешнее проявление, что суть нового средневековья при внешней похожести разнится, по большому счету это опять-таки, вопросы терминологии.
Согласно этому своду, все аристократические фамилии, поддержавшие юную королеву во время восстания, переписывались в особый реестр, оформивший существование знати как таковой. Фамилий там более четырех сотен, но не всем повезло, как представителям «золотой сотни»: кто-то разорился, кто-то так и не поднялся, и в итоге кланов, реально что-то контролирующих, имеющих огромные материальные или финансовые ресурсы, осталось чуть больше двухсот. Остальных вроде как и нет: они богаты, разумеется, по нашим плебейским меркам, принимаются на тусовках элиты по праву рождения, но всерьез их не воспринимают.
