– Ну теперь-то уж смотрите во все глаза. Кстати, пострадавшие есть?
– Просьб о помощи тоже пока не поступало. Только Локшин требует помочь ему телескоп найти. Будто нам больше делать нечего.
– А Зиненко? – не удержался я. – Волнуюсь за него!
– Да вон же Зиненко идет, – хохотнул незнакомый басок у меня за спиной. – Как говорится, усталый, но довольный!
Ефрейтор походил на жертву кораблекрушения, выброшенную пресытившимся прибоем – как видно, волна с удовольствием отполировала им пару каменных россыпей. На то, что осталось от его разгрузочного жилета, «лифчика» на военном жаргоне, – было страшно смотреть. Но главное, Зиненко был жив.
Однако всласть позубоскалить по поводу внешнего вида ефрейтора я не успел – воздух прорезал сигнал тревоги.
Все мы поглядели туда, откуда пришла первая волна, с трепетом ожидая появления ее сестры. Таня крепко вцепилась своей рукой в мою руку.
Однако вместо серой, позолоченной солнцем водной горы, катящейся на нас из-под восходящего светила, мы увидели… мы увидели… летающие черепа мамонтов. С восемью бивнями врастопырку и многочисленными сталистыми наплывами.
Нет, товарищи, я не сумасшедший.
И становиться им не тороплюсь.
Но то, что на нас надвигалось, больше всего на свете походило именно на эти, чудом обретшие способность к воздушным перемещениям, экспонаты из архангельского Музея Природы, где я, будучи школьником, провел не один выходной день, рассматривая и высматривая.
Сказать, что мы удивились, – ничего не сказать.
Мы впали в немое оцепенение.
Мы застыли, окоченели, утратив и волю, и разум.
Потому что это было как в дурацком и страшном кино, причем у тебя лично в этом кино – главная роль! Картинка на экране наполняет дребезжащей жутью пространство вокруг тебя, и обжигает тебе лицо, да-да, обжигает! Хочется заорать «остановите сеанс!» Но не ясно, кому именно нужно адресовать свои крики…
Обросшие бивнями черепа мамонтов числом под два десятка шли совсем низко над морем. Они двигались строго на нас.
Летели они плавно и быстро, с дребезжащим, раздражающим слух жужжанием.
Вид у этих летающих уродцев был тошнотворный.
Бурый, со сталистыми включениями, цвет самого «черепа» – шишковидного, в ржавых наростах – не попадал в оттенок тоже вроде бы бурых бивней. Вдобавок бивни были покрыты размашистыми кирпично-красными и оливково-зелеными пятнами. А несколько глубоких впадин, заменявших черепам глазницы, как будто гноились, исторгая наружу нечто вроде зеленоватой, с желтой жилой, слюды.
А еще что-то эти гнусные летательные аппараты мне отдаленно напоминали. Сочетание красного с оливково-зеленым… Нечто такое, из боевого прошлого…
Тем временем сориентировались люди Свасьяна.
Застрекотали осназовские «Нарвалы». Заухал станковый гранатомет.
Само собой, без толку.
Справедливости ради замечу, что особенной опасности со стороны летунов пока не наблюдалось. Если бы они намеревались расстрелять нас из лазерных пушек или из какого-либо другого энергетического оружия, они бы уже успели сделать это десять раз подряд.
Впрочем, это я понимал. Большинство же из присутствующих – кроме психически несгибаемых осназовцев – уже лежали на песке лицом вниз, закрывая голову руками и исходя ледяной испариной от страха.
– Не стрелять! Прекратить огонь! – орал Свасьян.
«Не-у-же-ли… сей-час… нач-нет-ся», – выстукивало мое сердце.
Наконец и я, не выдержав, бросился на землю ничком.
Незваные гости прошли пугающе низко над землей, а один из них задел нижней парой бивней ближайший к нам эллинг, распоров дюралевую обшивку, как фольгу. Самое дикое, что это никак не сказалось на характере его движения!
Черепа производили впечатление свирепой, угрюмой мощи. Почти наверняка – аппараты военного назначения.
И все же… И все же черепа не плевались пламенем, не сбрасывали позитронных бомб, не молотили нас твердотельными пушками. Благородство пилотов? Некий сложный садистский расчет?
«Но отчего они медлят? Кто бы ни были пилоты, управляющие этими летательными аппаратами, я не понимаю их логики!»
Привстав на локте и неловко вывернув шею, я провожал взглядом последнего из двух десятков пронесшихся над нами уродов… и тут меня осенило.
Непосредственной причиной моего озарения стали те самые пятна – кирпично-красные и оливково-зеленые. Такое гадкое сочетание я видел всего один раз. И дело было… на Наотаре! Да, похожие кляксы украшали джипсов!
Неужели случайное сходство?
Стоило черепам удалиться от нас на расстояние, которое самые смелые из нас поспешили счесть безопасным, как я вскочил на ноги. И, строго наказав Тане оставаться на месте, бросился к Индрику.
– Иван Денисович! – выпалил я, помогая Индрику подняться. – Я знаю, что это было!
– Неужели? С интересом выслушаю все ваши смелые гипотезы, Александр Ричардович, – сказал Индрик и, устало улыбнувшись, добавил: – Может быть, вам известны даже имена пилотов, управляющих этими… с позволения сказать… флуггерами?
– Там нет пилотов!
– Вот как?
– Нет никаких пилотов!
– А что же там есть?
– Это джипсы, Иван Денисович.
Индрик посмотрел на меня своим цепким умным взглядом и, помолчав, ответил:
– А ведь, черт возьми, может быть и так! По крайней мере некоторое сходство заметить или сочинить очень даже можно…
– Не нужно ничего сочинять! Тут достаточно интуиции! Да, они не слишком похожи на тех джипсов, которых я лично видел на Наотаре, в системе Дромадер. Но на джипсов они похожи больше, чем на что-либо иное! Тем более если вспомнить, что один из предметов злополучной Коллекции предположительно является частью тела джипса, которая свидетельствует о его происхождении из данной планетной системы… По крайней мере на этом настаивал тот умерший чоруг… В общем, все сходится!
– Хм… Джипсы это или нет, но кое в чем Вохур оказался прав, – задумчиво произнес Индрик.
– В чем именно? – не понял я.
– Помните, Вохур пугал нас какими-то демонами?
– «Демонами-повитухами»?
– Именно! Говорил, вот скоро появятся первые демоны… Так? А что мы сейчас, в сущности, наблюдаем? Правильно, тех самых демонов, исторгнутых, если верить показаниям приборов, некоей полостью, которая вдруг открылась в морском дне неподалеку от нас! Причем сам процесс образования этой полости, по-видимому, и породил цунами, которая утащила телескоп Локшина! Надо же, как забавно все складывается… А ведь я, признаться, не рискнул тогда толковать слова Вохура насчет этих демонов столь буквально!
– А если бы вы восприняли Вохура буквально, что сделали бы? Объявили эвакуацию? – мрачно осведомился я.
– Даже не знаю. Впрочем, эвакуацию все равно сейчас придется объявить. Во избежание…
Течение нашей беседы было грубо нарушено Локшиным. Расталкивая суетящихся у входа в эллинг локтями, он пробирался к нам с прытью наемного убийцы. Лицо его было окровавлено, глаза блестели как у безумца. К своей груди Локшин прижимал планшет.
– Наконец-то я вас нашел, Иван Денисович! – выдохнул Локшин и вцепился в предплечье Индрика мертвой хваткой, словно показывая этим: уйти, не выслушав его откровений, Индрику не удастся. – Я вчера весь день пытался к вам пробиться! А этот идиот в погонах… как его…
– Аничкин, – устало подсказал Индрик.
Аничкиным звался временно приставленный Колесниковым помощник Ивана Денисовича, нечто среднее между секретарем, телохранителем и денщиком.
– Вот-вот, Аничкин. Я четыре раза пытался к вам пробиться. А он все четыре раза сообщал мне, что вы заняты. Причем с таким надменным видом!
– Но я и впрямь был занят, – вздохнул Индрик.
– Но теперь-то вы свободны?
Индрик посмотрел на собеседника глазами, исполненными скепсиса.
– Что же, дорогой мой товарищ Локшин, я слушаю вас. Десять слов. Лучше – меньше.
– Десять слов? Вы сказали, десять слов? Да вы что, шутите?
– К сожалению, нет. Вы разве не видите, какая обстановка? Итак?
– Еще ничего не случилось, но… – Локшин поднял палец в розовые небеса, – вот-вот должно случиться! Помните, мы с вами говорили насчет пятой планеты системы? Которую вы называете Дунай? О том, что она приближается к Глаголу?
– Помню. Вы утверждали, будто это приближение ничего сверхъестественного не сулит, поскольку расчет траектории показывает: импакта не будет. Верно?
– Верно.
– И, если мне не изменяет память, конкордианские ученые со станции «Рошни» говорили то же самое, – добавил Иван Денисович. – Что же стряслось? Вы все дружненько ошиблись в расчетах?
– Нет, ошибка исключена… Просто Дунай изменил траекторию своего движения. Я знаю, звучит дико, невероятно, однако это факт! Полчаса назад я произвел очередное визуальное наблюдение планеты при помощи телескопа. Слава Богу, видимость появилась. А также вновь проделал необходимые расчеты. Так вот: траектория планеты Дунай изменилась радикально! Вот взять хотя бы…
