В наступившей тишине голос Строгова прозвучал необычайно громко и сурово:
– Повторяю вопрос. Кто знает, где находится секретный лифт?
События последних минут значительно поколебали крепость духа всех без исключения сотрудников лаборатории. Они вдруг осознали, что их жизнь хрупка и висит на волоске. Безумные инопланетяне уничтожат всех, не пожалеют и самих себя. Им нужна информация. Информация любой ценой.
Строгов великодушно простил перепуганным людям их ошибку. Пусть они не признали в нем человека, лишь бы только начали говорить или хотя бы думать в нужном направлении.
Первым подал голос немолодой уже мужчина, на шее которого почему-то висел медицинский фонендоскоп:
– Мы не знаем ни о каком секретном лифте. Мы занимаемся вооружением, только вооружением. Наша специфика – лучевое оружие, а совсем не лифты.
– Я точно знаю, что лифт здесь, в вашем центре. Лифт ведет наверх. Вход в лифт замаскирован под одной из стенных панелей. Возле входа в лифт у самого пола изображена эмблема: белый ромб со вписанным в него числом двенадцать. Я спрашиваю, кто-нибудь из вас знает что-либо об этом?
Николай нарочно повторял и повторял слово лифт, называл все известные ему приметы. Он отчаянно взывал к памяти этих людей. Как только они подумают, как только представят… он будет знать ответ.
Но нет, в головах оружейников всплывали обычные лифты общего пользования, стандартные надписи и обозначения, нанесенные на стены и двери. Все это даже близко не походило на то, что искал Николай. В отчаянной попытке пробить глухую стену молчания Мастер чуть ли не выкрикнул:
– Кто может знать?!
Оружейники промолчали, но большинство из них подумало: «Заведующий лабораторией должен знать. Он всегда все знает. Он ходит в фаворитах у начальства». Это бессознательное признание сопровождалось свежей, а от этого поразительно четкой картинкой – человек в черных доспехах вешает себе на плечо увесистую, облепленную ребрами радиатора трубу.
Черт, это же тот самый мужик, которого Николай сшиб на подходе к лаборатории! Строгов резко развернулся, крикнул своим людям: «Держать всех на прицеле!» – и тут же кинулся в полутемный коридор.
Две фигуры находились там же, где их и оставили «головорезы». Только вот человек в защитном костюме уже пришел в себя. Он стоял на четвереньках и делал судорожные вдохи, все еще не в силах восстановить дыхание после сильного удара.
– Подъем!
Мастер схватил заведующего лабораторией за шиворот и одним рывком поставил на ноги. Чтобы видеть лицо своего собеседника, Строгов сорвал с него шлем.
– Кто вы? – прохрипел скуластый светловолосый мужчина средних лет.
– Мы ищем вход в спецлифт, который курсирует между этим уровнем и резиденцией Верховной Лиги. Вы знаете, где он?
Николаю за сегодня уже порядком поднадоел этот вопрос, а еще больше его раздражал неизменный отрицательный ответ. Неужели и сейчас… Сейчас все вышло по-другому. В сознании пленника на секунду возникло какое-то замешательство, а затем Мастер ясно разглядел распахнутую стенную панель, а за ней сверкающую полированным металлом кабину. И самое главное – вся эта машинерия находилась в длинном, словно кишка, помещении, в центре которого замер паукообразный испытательный стенд.
Строгов долго и задумчиво смотрел на предупреждающую надпись, выведенную крупными красными буквами на стене лифта: «Пассажировместимость четыре человека. Предельный вес девятьсот фунтов. Перегрузка может привести к аварии!»
Ян Микульский перехватил взгляд командира и не преминул поинтересоваться:
– Девятьсот фунтов – это сколько же будет, если в килограммах?
– Около четырехсот, – невесело протянул Мастер.
– Да-а-а… как раз четверо. – Поляк призадумался, но через мгновение к нему вернулся утраченный оптимизм. – Фигня все это. Лифты всегда с запасом проектируют. Помню в детстве мы загружали кабину так, что она едва ползла. Полагаю, весу тогда было раза в полтора больше, чем дозволялось.
– Дубина ты, Ян. – К разговору подключился Рутов. – То был обычный лифт, а это летательный аппарат, ракета, только движется она не в открытом пространстве, а в шахте. А перегруз в авиации – дело смертельно опасное, можешь мне поверить.
– Понятно, ты ведь летун, тебе виднее, – понурив голову, согласился разведчик. – Так что из этого всего следует? Чего делать будем?
– Я поднимусь, – решительно заявил Мастер.
– А кто еще? – поинтересовался Микульский. – Ведь лифт потянет еще троих.
– Я вешу гораздо больше, чем обычный человек. Кроме того, хочу взять с собой еще и эту игрушку, – Николай показал на аппарат, захваченный у завлаба. – Плюс защита, плюс батарея, получается добавка килограммов так в шестьдесят. Так что… – Мастер призадумался. – Двое. Могу взять с собой только двоих.
– Ян ранен, выходит, мы со Шредером самые подходящие кандидатуры, – тут же сориентировался Рутов.
– Я хоть и ранен, но дам вам сто очков вперед, – огрызнулся поляк.
– Пойду я.
За спинами спорщиков прозвучал уверенный женский голос. Услышав его, мужчины расступились. Луиза вошла в образовавшийся круг и остановилась перед Великим Мастером. Девушка была по грудь каждому из солдат, изящная и хрупкая. Однако в ней чувствовалась такая сила, такое неоспоримое право на эту работу, что никто из мужчин даже и не пикнул.
– Ну как, ты берешь меня с собой? – Луиза лишь соблюла формальность, задав этот вопрос.
– А разве у меня есть выбор?
– По-моему, нет.
Девушка обняла Николая за шею и, никого не стесняясь, крепко прижалась к нему. Строгов чувствовал, Луизе очень хотелось поцеловать его, но только вот эта проклятущая маска… Она разделяла влюбленных, всякий раз напоминая о зыбком призраке, которым для них являлось счастье.
– Осталось еще одно вакантное место. Кинем жребий? – Рутов обращался совсем не к Великому Мастеру. Он спрашивал Микульского и Шредера.
– Мне было обещано, что, добравшись до резиденции Верховной Лиги, я получу возможность узнать правду. – Голос сержанта Смита прозвучал жестко и требовательно. – Если обещание вашего командира – не пустой звук, то третьим должен идти я.
– Размечтался. – В Микульском все еще жила неприязнь к Смиту, затаенная обида и злоба. – Ты ведь предашь при первой же возможности или облажаешься, увидев то, что видели мы.
– Ян… – окрикнул Строгов. И, когда разведчик обернулся к нему, укоризненно покачал головой.
Николаю следовало подумать, хорошенько подумать. Кто станет наилучшим дополнением к двум монстрам, какими являлись они с Луизой? Меньше всего шансов имел Микульский. Разведчик был ранен и все сильнее и сильнее тянул ногу. Ненамного лучше выглядел и Шредер. Мастер чувствовал, что после атаки морунгов баварец стал реагировать не так быстро, его мучили приступы головной боли. Хотя Георг делал все, чтобы этого никто не заметил, чтобы никто не обвинил его в слабости. Остаются Рутов и Смит. Свой и чужой, здоровый и раненый, преданный боевой товарищ и темная лошадка. Выбор здесь был очевиден. Николай внимательно поглядел сперва на одного, затем на другого, кивнул и глухо произнес:
