— Леша, хорошо, что застал! Слушай, некогда объяснять, короче, бери всех свободных бойцов, раздай боекомплекты и оцепляй батарею, я в городок, там сейчас, похоже, жарко. И чтоб ни одна живая душа, ни сюда, ни отсюда, ясно? Если что, бейте на поражение, это приказ.
— Да что случилось-то?! — лейтенант с удивлением глядел на ППД в руках особиста, грудь которого перекрещивали ремни портупеи и противогазной сумки.
— Потом, все потом. Дай мне кого-нибудь из своих в сопровождение. Расскажу, как только сам пойму, что происходит. Да, имей в виду, связи с округом и штабом базы по-прежнему нет, перерезали, видно, гады. Так что будь готов, если что, действовать по обстановке. Ну и насчет провокаций помни.
— Твою мать, Серега, да что вообще… — но особист лишь нетерпеливо отмахнулся.
— Боец Деньга, ко мне. Поступаешь в распоряжение товарища старшего лейтенанта госбезопасности. Винтовку получил? Хорошо. Давай бегом, краснофлотец.
— Да, Леша, — Качанов неожиданно остановился, — с НП звонили. Ты знаешь, кого потопил? Американский крейсер-то был, во как! Ну, бывай…
Несколько секунд Ивакин пораженно глядел вслед убежавшему особисту, затем перевел взгляд в сторону моря, где с небольшим креном на борт опускался на дно расстрелянный корабль. Несколько спущенных шлюпок, набитых спасающимся экипажем, уже отвалили от борта. 'Американский', ну надо же! Интересно, им-то что здесь нужно? Хотя, империалисты, что с них взять…
Лейтенант бегом спустился в артдворик, махнул рукой старшему расчета:
— Орудие зарядить осколочно-фугасным, развернуть в сторону военгородка, ствол на прямую наводку. Второе и третье отделение — орудия зарядить, следить за морем. Огонь без команды не открывать. Дежурного по батарее ко мне.
****
То, что никакая это не высадка десанта, да и, скорее всего, не провокация, лейтенант Качанов понял, едва только добежал до военного городка. Поверить в это ему было, в принципе, не сложно — на осмотр невесть откуда появившейся диковинной военной техники хватило буквально нескольких минут. Мрачные приземистые танки с широкими гусеницами и толстенными, словно у дивизионных гаубиц, стволами орудий произвели на него поистине неизгладимое впечатление. Невиданные боевые машины, казалось, источали какую-то скрытую под толстой броней мощь. Вот только эмблемы на бортах утыканных непонятными жестяными коробочками башен — сине-желтые флажки и националистические украинские трезубцы — были, мягко говоря, непонятны. Хотя и наводили на определенные мысли. Три других танка, судя по вооружению и ширине гусениц, легких, но зато способных перевозить внутри пехотный десант, Качанова особенно не поразили. Нет, интересная, конечно, конструкция, необычная и наверняка полезная в современном мобильном бою, но по сравнению со стоящими рядом тяжелыми танками — полная чушь! Зато восьмиколесный бронеавтомобиль лейтенанту очень понравился, разве что смешная приплюснутая башенка с пулеметом выглядела откровенно несерьезно: вон даже на БА-10 и то сорокапятимиллиметровку воткнули, а тут такая махина, еще и с десантным отсеком внутри, и всего-то пулемет, пусть даже и крупнокалиберный! На перевернутый двухосный автомобиль он и вовсе не обратил особого внимания. По сравнению с танками и броневиком последний и вовсе не котировался. Ни по какому курсу.
В принципе, в городок лейтенант прибыл, что называется, к шапочному разбору: поднятый в ружье гарнизон справился своими силами. Диверсанты — 'до выяснения' Качанов решил называть их пока именно так — уже были задержаны и разоружены, и сейчас сидели на земле под охраной красноармейцев. Да и немного их оказалось, десятка три. Все в незнакомой, пятнистой, словно у разведчиков, форме и с эмблемами несуществующей армии, уже виденными на башнях танков, на рукавах. Без стрельбы, увы, тоже не обошлось, в результате чего погибло шестеро наших и пятеро диверсантов, причем трое из них, судя по нарукавным нашивкам, принадлежали к армии САСШ (Качанов тут же увязал последнее с потопленным кораблем, и многозначительно хмыкнул про себя: 'вот, мол, откуда ноги-то растут'). Единственного захваченного офицера и какую-то штатскую даму еще до прихода лейтенанта отправили 'в расположение', куда он сейчас и направлялся. На полдороге его перехватил взмыленный и совершенно ошалевший от всего происходящего комендант военгородка, капитан Мельник. Комендант был без фуражки, рукав гимнастерки надорван, кобура с табельным ТТ расстегнута. В любой иной ситуации Качанов однозначно решил бы, что капитан пьян. В любой иной — но не в этой, разумеется.
— Товарищ старший лейтенант госбезопасности, разрешите доложить, мной… мне…
— А ну успокойся! — рявкнул в ответ особист, на подсознательном уровне понимая, что сейчас уместен именно такой тон. — Доклад потом. Что еще случилось?
— Там… — капитан кивнул головой куда-то в сторону казарм и здания комсостава. — Там тоже этих взяли. Иностранцы. По-русски не говорят. Диверсанты, значит.
— Что-о? А ну, пошли, — старлей кивнул приданному красноармейцу, решительно перекинув под руку автомат. — Показывай. Точнее, рассказывай, Володя, — вовремя вспомнил он имя коменданта. — Пошли, по дороге расскажешь.
— Да чего рассказывать, тащ старший лейтенант госбез… — Качанов нетерпеливо махнул рукой. — Короче, много их там взяли, и немцы, и румыны (Качанов подсознательно напрягся), и турки, и даже грузины (лейтенант напрягся еще раз). Все в военной форме, странной такой, незнакомой, но без оружия. Сопротивления, считай, не оказывали, так что повязали легко.
— И… где они сейчас? — ощутив под ложечкой предательский холодок, осторожно осведомился лейтенант. Впрочем, ответ успокоил:
— Так в подвале под домом комсостава, где ж еще? Всех тудой, значит, согнали, охранение выставил, все в порядке. А что, не нужно было?
— Нужно, Володя, нужно. Только смотри, если там есть офицеры, рассади их по-отдельности. Сколько у тебя еще свободных бойцов?
— Ну, человек сорок, значит, наберу.
— Давай их всех в оцепление. По периметру. И чтоб никто ни сюда, ни отсюда, понял? Вообще никто, ясно? Если что, пусть стреляют без предупреждения, это приказ, — повторил Качанов свое недавнее напутствие, данное Ивакину. — Точно понял? Под мою ответственность! Пусть бьют всех подряд, но чтоб никто ни оттуда, ни сюда. Ясно?
— Да. Никого не впускать, не выпускать…
— Молодец. Выполняй. Отвечаешь головой! Давай, давай, не тормози! Да, вот еще — все эти железяки на поле накрой брезентом, если брезента не хватит — ветками, масксетями, чем хочешь, но накрой. Чтоб ни с одного самолета… ну, ты понял? Оружие собери, опиши и запри где-нибудь. И охрану выставь.
