— Разумно, очень разумно бежать без корабля! Но вы вернетесь обратно с кораблем и возьмете меня на другую сторону мира. И я щедро вознагражу вас.
— Нет, — мысленно возразил Тревер, — нет, Шеннеч. Если мы доберемся туда, солнечный камень у меня извлекут, и мы вернемся за рабами, но не за тобой!
— Нет, Тревер, — с пугающе холодным спокойствием отозвался Шеннеч, — ты теперь мой. Весь твой мозг открыт мне, и ты не сможешь больше мне противиться.
Холод вошел в душу Тревера и заморозил ее. Сол и Джун спускались вниз, вдоль усеянного камнями края пропасти к воздуху, звукам и жизни. Он видел, как они бросили шлемы, и пошел следом, хватая холодный воздух изголодавшимися легкими. Шеннеч спокойно заметил:
— Мы в них больше не нуждаемся. Они могут быть опасными, когда ты доберешься до других людей. Распорядись ими.
Тревер ответил яростным отказом, но тут же его мозг был словно намертво сжат железной рукой.
«Ну, конечно, — подумал он, — здесь множество булыжников. Совсем не трудно столкнуть людей в пропасть…» — он шагнул к большому камню.
— Хороший способ, Тревер. Торопись…
— Нет, не буду! Я не хочу и не стану подчиняться ему! — крикнул он себе, но это было лишь эхо слабеющей воли, умиравшего я.
— Будешь, Тревер. И немедленно! Они подозревают…
Сол и Джун вернулись. Лицо Тревера, открытое теперь цепенеющему холоду, которого сам он почти не ощущал, видимо, рассказало им обо всем.
Тревер тонко завизжал:
— Берегитесь… Шеннеч… — и положил руку на камень, который должен был раздавить людей.
Но ведь есть и другой способ! Он, Тревер, принадлежит Шеннечу, пока жив, и все‑таки может избежать нового предательства народа Джун — просто не жить больше.
Он собрал последние остатки своей воли и покатился к краю пропасти.
— Нет, Тревер! Нет!
Мощный приказ Шеннеча остановил Тревера на самом краю обрыва. А затем руки Джун оттащили его от смертоносного провала. Он услышал, как хрипло прозвучал голос Сола:
— Толкни! Толкни его! Он — корин. Ты видела его лицо!
— Нет! — ответила Джун. — Он ведь готов был убить себя ради нас!
— Но им владеет Шеннеч! — снова выкрикнул Сол. Шеннеч и в самом деле владел Тревером. Подавив последнюю искру возмущения, он грубо скомандовал:
— Убей женщину и мужчину!
И Тревер попытался это сделать. Он был теперь полностью во власти Шеннеча, но Сол и Джун крепко держали его. Злоба Шеннеча хлынула через мозг Тревера. Он отбивался, но тщетно: ему стянули руки кожаным ремнем, а затем потащили за собой, так что он не мог повиноваться мысленному приказу Шеннеча.
Злоба Последнего угасала в страшной безнадежности. К Треверу вернулось собственное сознание, и в темноте своего усталого мозга он услышал отголосок горького крика:
— Я стар… Слишком стар…
Тревер медленно просыпался, то поднимаясь над черным океаном беспамятства, то погружаясь в него снова, и в короткие интервалы прояснения сознания понял, что лежит в постели, и у него болит голова.
Наконец забвение отступило. Открыв глаза, Тревер увидел металлический потолок.
— Значит, мы это сделали, — сказал он.
— Да, — ответил дружелюбный голос. — Это Солнечный Город, и вы здесь уже порядочное время.
Тревер повернул голову на голос — у кровати стоял доктор в голубовато — белом халате. Взгляд Тревера скользнул по нему, потому что он увидел главное — поднос на тумбочке, и на нем — темно — желтый мерцающий кристалл. Солнечный камень!
Доктор поспешил объяснить:
— Не беспокойтесь, все в порядке. Некоторое время у вас поболит голова, но любой согласился бы на это ради солнечного камня!
— А Джун и Сол? Где они?
— Они здесь. Тоже весьма странный народ. Ни с кем не разговаривают. Все вы — сплошная тайна, знаете ли.
Доктор вышел и вскоре вернулся с Джун и Солом. Они были теперь в современной одежде. На Джун она выглядела так же неуместно, как шелковое платье на леопарде.
Джун заметила улыбку в глазах Тревера и воскликнула:
— Не смейся надо мной никогда… никогда! Да, цивилизовывать ее — дело долгое. Сомнительно даже, что это вообще возможно.
Она постояла, серьезно глядя на него, а затем сообщила:
— Сказали, что завтра ты сможешь встать.
— Это хорошо, — обрадовался Тревер.
— Но ты должен быть осторожен некоторое время…
— Я буду осторожен.
Они больше не говорили, но по ее твердому серьезному взгляду Тревер понял, что Хьюго и ящеры прощены ему. Не забыты, но прощены. И теперь отношения между ним и Джун стали чем‑то гораздо большим и значительным, чем прежде.
Сол не выдержал:
— Мы ждем столько дней! Когда мы вернемся в Долину за остальными?
Тревер повернулся к доктору, с любопытством наблюдавшему за происходящим:
— Могу ли я нанять здесь корабль?
— Человек, имеющий солнечный камень, может получить почти все, что захочет, Тревер! Я поговорю насчет этого.
Зафрахтованный корабль нес их обратно в долину — минимум команды и двое техников — минеров, нанятых Тревером. Они высадились за пределами древнего города, и рабы хлынули к ним, отчасти обрадованные, отчасти испуганные воплощением древней легенды. Тревер объяснил Солу, что надо сделать. В черепах убитых коринов остались солнечные камни баснословной ценности. Надо пойти туда с рабами и взять камни.
— Но эти камни — зло, зло! — воскликнул Сол.
— В других мирах — нет, — ответил ему Тревер. — А твоему народу нужно будет где‑то обосноваться.
Когда это было сделано, Тревер кивнул техникам.
— Пора. Вход в катакомбы вон там, наверху. Техники ушли, взяв с собой тяжелый груз, который пришлось нести вдвоем. Вскоре они вернулись, уже без груза.
Тревер достал из кармана свой солнечный камень. Джун вцепилась в его руку:
— Не надо!
— Теперь это не опасно, Джун, — успокоил он. — У него не хватит времени сделать со мной что‑либо. А я чувствую, что должен поговорить с ним.
Он приложил солнечный камень ко лбу и мысленно позвал:
— Шеннеч!
И в его мозг вошло холодное и ужасное присутствие Последнего. Мысли Тревера были прочтены в один миг.
— Значит, это конец?
— Да, — подтвердил Тревер, — для тебя это конец, — он ожидал дикой реакции тревоги и эмоций, попытки захватить его мозг, предотвратить свою гибель.
Но этого не произошло. Наоборот, от него пришел потрясающий импульс радости.
— Как… Значит, ты хочешь, чтобы я это сделал?
— Да, Тревер! Да! Я подумал, что ждать смерти еще столетие — слишком долго и скучно. А это освободит меня сразу!
