Ударившая по мертвому телу очередь объяснила, что возвращению своего товарища спецназовцы абсолютно не рады, но еще больше не рады тому, кто скрывался у него за спиной. Жаль, жаль, а Мастер уже подумывал, не пощадить ли кого из компании этих недоносков. То, что в атаку бросили необстрелянных солдат, Строгов чувствовал. Они пытались действовать правильно, по уставу, но страх и неуверенность постоянно ставили им подножки, заставляли ошибаться. А ошибаться крайне не рекомендуется, особенно в схватке с такой боевой машиной, какой был лейтенант Французского Иностранного легиона Николай Строгов, он же Великий Мастер.
Николай прыгнул вперед, продолжая защищаться мертвым телом. Сейчас он влетит в дверной проем и по нему откроют огонь сразу с двух сторон, причем с очень близкого расстояния. Строгов смекнул это еще до того, как оттолкнулся, и поэтому был готов. Он перевернулся в воздухе и в дверь уже не влетал, а скорее въезжал… на спине, головой вперед, скользя по покрытому щепой и камнями паркету. Сверху, словно толстым непробиваемым одеялом, его прикрывал труп американца. Скорость, с которой двигался Великий Мастер, позволили ему открыть огонь первым. Сначала в тех, кто стоял справа. Там укрылись два человека. Удивительно, однако они среагировали на молниеносную атаку. Вернее, почти среагировали. Стволы их винтовок глянули на Строгова, но на спусковой крючок Мастер нажал первым.
Целить в защищенные бронежилетами туловища было бесполезно, и Николай расстрелял весь остаток обоймы по ногам своих врагов. Пули не только рвали живую плоть, они ломали и дробили кости. Это выглядело четвертованием, после которого спецназовцы повалились, как подкошенные. Они упали рядом, совсем рядом. Лейтенант слышал их крики и стоны. Молодые, практически мальчишеские голоса взывали о помощи и милосердии. На миг сердце Николая дрогнуло. Сколько же можно убивать?! Когда же конец всему этому безумию?!
О том, что эра милосердия пока еще не наступила, Мастеру напомнил грохот новых очередей. Пули ударили слева. Мастер едва успел передвинуть свой щит. К сожалению, недостаточно быстро. Несколько свинцовых пчел скользнули по его шлему, а одна больно ужалила в плечо. Черт, положение хуже некуда! Его обстреливали четыре человека, почти в упор, и Строгов не имел ни времени, ни возможности перезарядить пистолет и ответить огнем на огонь.
– Ложись! Граната! – прогорланил «головорез» и метнул во врага ставшую теперь бесполезной «беретту».
Грохот выстрелов тут же стих.
– Ага, обгадились, сволочи!
Николай оттолкнул прикрывавшее его тело. Спасибо, приятель, дальше я сам. До оружия, выпавшего из рук его врагов, было совсем недалеко, всего около метра. Строгов перекатился, отбил руку спецназовца, который все еще судорожно цеплялся за ремень своего автомата, и наконец, завладел новеньким «МР-7». Сводить счеты с двумя ранеными противниками он не стал. Страх и болевой шок надежно вывели их из строя. Сейчас главной опасностью оставались те четверо. Не услышав взрыва, они начали оживать, приходить в себя. Правда, до момента, когда враги вновь станут свирепыми и опасными, у Николая оставались еще две-три секунды – целое море, океан времени для Великого Мастера! Понимая это, он рванулся вперед. Вот она, та самая рукопашная схватка, в которой и будет поставлена точка или, вернее, крест, такой, знаете ли, большой тяжелый крест на могиле проигравшего.
В этом бою все время что-то шло не так. Скорость, на которую Мастер так привык полагаться, то и дело подводила его. А может, дело совсем не в нем? Может, это молодые янки действуют так же быстро? Но это невероятно! Этого просто не может быть!
Как бы и что бы там ни было, но невероятное все же произошло. Враги поднялись раньше, чем лейтенант до них добежал. Поднялись и уже наводили на него стволы своих автоматов. Что ж, если игры в сверхчеловека здесь не катят, значит, Строгов сыграет с ними в сверхсолдата, сверхпрофессионала, крещенного в огненной купели Иностранного легиона.
Изогнувшись, Николай резко ушел в сторону. Словно спесивой и взбалмошной даме, он уступил дорогу короткой автоматной очереди. Та с истерикой и визгом пронеслась мимо, обдав его своим горячим дыханием. Строгов знал, куда и как следует уклоняться. Он не только избежал встречи со смертоносной свинцовой стаей, он занял самую выгодную в сложившейся ситуации позицию. Навестись на него теперь могли лишь двое противников. Двое из четверых, не так уж и плохо! Номера три и четыре оказались в мертвой зоне. Загороженные своими коллегами, они не могли стрелять. Прекрасно, Строгов разберется с этой парочкой вторым заходом, как только уладит дела с первыми двумя.
Недолго думая, Николай выпустил с десяток пуль в дальнего из потенциально опасных противников. Пули ударили тому в грудь и опрокинули спецназовца наземь. Николай даже не стал глядеть на его кульбит. Сейчас главным врагом оставался номер один, тот самый проворный стрелок, который уже один раз успел надавить на спуск.
Как на дуэли, они наводили стволы друг на друга. Победит тот, кто выстрелит первым. Это просто и понятно, с расстояния в один шаг увернуться невозможно… никому, даже Великому Мастеру. Николай вдруг ясно и отчетливо услышал щелчок спускового механизма. И самое обидное состояло в том, что это был щелчок совсем не его автомата.
– Патроны у него закончились, вот и не смог выстрелить, – пояснил Строгов, глядя на спецназовца, который лежал в луже свежей, еще не свернувшейся крови. – Только курком щелкнул.
– Повезло.
Смит стоял рядом и угрюмо разглядывал разбросанные по полу трупы. Тела изогнулись и скорчились, словно перед смертью они все разом подхватили церебральный паралич. Недуг оказался столь жестоким, что переломал несчастным конечности, вывернул шеи.
– Лихо ты их тут… словно детей. Я так разумею, даже не стрелял.
Американский морпех и Великий Мастер уже целых пять минут как перешли на «ты». Сделали они это, сами того не замечая, легко, будто знали друг друга миллион лет.
– Они стояли довольно плотно, а в ближнем бою стволы чаще помеха. Вот хороший нож – это да, это вещь.
Строгов нагнулся, выдернул широкий боевой клинок из горла одного из мертвецов и быстро вытер его о штанину. Изображать чистюлю было ни к чему. Вся его униформа взмокла от красных ручейков, которые сочились из рваных ран. Любой другой человек уже наверняка грохнулся бы от потери крови, но Мастер больше не был человеком. Могучее тело создавалось для битвы, и, чтобы сокрушить его, потребуется что-то большее, гораздо большее, чем два ничтожных куска стали, застрявших у него в боку.
