Марк Романов - Астарта: Корабль Чокнутых Трупов

Поток ярко светящейся лиловой слизи пополам с какими-то бугристыми комками ударил в развороченные решетки потолка, разъедая их, и превращая метасталь и керамику в дырчатые огрызки. Все это сопровождалось едва слышимым в разреженном воздухе хрипом, хрустом и бульканьем.

— Ебать вас в душу! — опешивший боцман разрядил плазменный пистолет прямо в лиловый поток, не снимая оружия с поясных креплений.

Струя высокотемпературной плазмы, столкнувшаяся с вылетающей из груди трупа слизью, рассыпалась искрами, и произвела совершенно неожиданный эффект — истекавшая из тела жидкость замерцала, и исчезла, словно растворившись в воздухе. Противно запищали датчики гамма-излучения.

— Что это такое, раздери вас в дюзы? — прорычал Кацман, размахивая перегревшимся плазменником. — Куда это говно испарилось?…

Ульрих, переместившийся ему за спину, тихо шипел, пригнувшись, и положив руки на рукояти ножей.

Гай перекатился на колени, и встал, привычно сдирая с перчаток еще один слой. Пластиковые ошметки полетели на пол, перед лицом поднимающегося Ричарда.

— Мы только что наблюдали, кхм, рождение того, чем стал этот человек. — Травкин указал на опустошенное тело, медленно опадающее, как проколотый воздушный шар. — Кажется, Джек, ты поработал акушеркой… Существу не хватало энергии для перехода в иную форму существования, и заряд плазмы дал ему недостающее.

— Что б меня… — Кацман протер лицевую пластину шлема дрожащей рукой. — В гробу я видал такое родовспоможение…

— Тем не менее, это так, — Гай пробежался по сенсорам комма, — при жизни этот человек страдал от редкого генетического расстройства, и вирус не смог полностью перестроить тело. Родившееся существо также неполноценно.

Капитана на секунду повело, голова закружилась… Станцию ощутимо тряхнуло, и Рик удивленно посмотрел на своих спутников — как они не почувствовали?

— Давайте-ка двигать дальше, — капитан взглянул на комм, — осталось немного. Еще пару переходов.

Стремясь называть вещи своими именами, не многие понимают, что эти имена дают они сами. И говоря о душе, как о божественной частице, Кардиналы опираются на древние учения, положившие начало эре духовности и осознания, что ждет людей после смерти. Богословы объяснили людям, что смерти бояться не стоит. Ушлые похоронные конторы нажились на утилизации останков, а оставшиеся родственники и любимые получили утешение в словах служителей религиозных культов, которые объяснили им, что их близкие находятся в лучшем мире.

Каждый остался доволен, но вещи продолжали называть так, как назвал их однажды Творец. И были ли эти имена собственными или дались кем-то одним, считавшим их своими, никто и никогда не узнает, пока не шагнет за черту жизни.

Раньше Мэт думал, что знает ответ на главный вопрос: что есть Творец? Он считал его Создателем всего сущего, последней инстанцией и последним Судьей при жизни и после смерти. Теперь, увидев воочию рождение новой жизни, столь разительно отличающейся от привычной ему формы, Логан впервые понял — он не знал ничего.

Да, а еще в этот раз, на Совете, он действительно молился искренне и от души. Следуя своей половине, доставшейся по наследству отца, Мэт, как бы странно это ни звучало, подвергал сомнению любые духовные постулаты. Не серьезно, а так, ради пищи для ума, так сказать. Ему было интересно рассматривать ситуации с разных сторон, анализировать, прикидывать варианты, как бы то ли иное могло стать возможным без участия Творца.

Но сегодня Логан осознал, что никогда и рядом не стоял с пониманием замысла Бога, ибо то, что сотворил при нем человек, было слишком нереальным. Полковник Романов сумел подарить новое существование тому, что уже и так являлось чьей-то поделкой, имеющей устоявшуюся форму, вид и предназначение. И теперь Мэтью Логан, Кардинал и глава Небесного Ватикана, позорно ретировавшийся с последней битвы между полковником и Искателями Пути, старался вспомнить все уроки прошлого.

Только, в отличие от большинства подобных ситуаций, когда он находил спасение и покой в строках священных книг, Кардинал вспоминал уроки старого пирата Патрика.

И первым из них был такой:

— Не можешь открыто победить, просто отступи, как бы позорно это не выглядело. Лучше останься продолжением в детях, чем строками в балладах, — сказал он как-то.

Логан тогда усмехнулся, подумав о том, что сам-то Патрик своему совету явно последовал. И его продолжение сейчас стоит и слушает напутствие в жизни.

— Ты был прав, — одними губами прошептал Мэт, когда понял, что находится далеко от места боевых действий. — Как же ты был прав, какашка ты сморщенная.

При воспоминании об отце у Логана что-то екнуло в груди. Он понял, что в своем настоящем времени он может никогда его больше не увидеть. Что стало со старым пиратом? Он тоже покинул свою оболочку при жизни, переродившись в нечто совершенно новое и невообразимое? А если нет, то сумел ли избежать смерти? Ведь вряд ли эта новая раса остановится перед полной зачисткой оставшихся малых процентов необращенных. А в то, что такие были, Мэт верил свято. В конце концов, он, как и вся команда капитана Моргана в полном составе, остались целыми и невредимыми.

— Творец мой, верую, что наркотики есть зло богохульное, — в порыве эмоций прошептал Логан, — обещаю бросить даже легкие, даже те, что нужны для святого транса и послеобеденные воскурения благовоний!

Юмор и самоирония немного привели Кардинала в чувство. Он решил пошевелиться и даже высунуть голову, чтобы осмотреться по сторонам. Когда он приподнялся над какой-то вывороченной с мясом балкой, за которой оказался после короткой телепортации, он тут же увидел то, от чего едва не провалился сквозь решетчатый пол.

Всюду, куда бы Логан ни взглянул, бегали люди, высвечиваемые проблесковыми лучами аварийных ламп, сопровождаемых громкими гнетущими звуками сирен. Работники базы, персонал и охрана, сотрудники медотсеков и целые отряды военных — все они корчились в диких судорогах, падая там, где их застала волна превращения. Люди бились головами о стены, лишь бы унять нарастающий в черепе гул, скребли себе лица ногтями, стараясь освободиться от чуждой уже оболочки тела, кричали и плакали, рвали на себе одежду и снова царапали и калечили свои тела.