Приехала Янна Саутель, старший научно-исследовательский сотрудник Послограда, а с ней ещё один посол. Я шепнула Эрсуль:
— Отлично, это ЭдГар. Пора посплетничать. Погоди немного, скоро я всё тебе расскажу. — Я медленно двинулась сквозь толпу туда, где вращались послы. Там, среди смеха и веселья танцующих, я подняла бокал и заставила ЭдГар повернуться ко мне.
— Посол, — сказала я. Они улыбнулись. — Итак, — продолжала я, — мы готовы?
— О нет, маяки Христовы, — ответил Эд или Гар.
— Ты так спрашиваешь, как будто я знаю, что происходит, Ависа, — сказал другой. Я наклонила голову. ЭдГар и я всегда развлекались подчёркнутым флиртом. Я им нравилась; любители поговорить и посплетничать, они всегда выбалтывали всё, что было можно, и даже немного больше. Вот и теперь старые щёголи покрутили головами из стороны в сторону, театрально приподняли брови, точно боясь, что кто-то налетит на них и заткнёт им рты. Конспирация была их пунктиком. Вполне возможно, что в последние несколько месяцев их предостерегали против меня, но они продолжали относиться ко мне с той же непринуждённой куртуазностью, как и прежде, и я это ценила. Я улыбнулась, но улыбка сбежала с моего лица, едва я заметила, что, несмотря на праздничные лица, они по-настоящему расстроены.
— Никогда бы не подумал, что такое…
— …возможно, — сказали ЭдГар.
— Там творится такое…
— … чего мы не понимаем.
— А другие послы? — спросила я.
Мы оглядели комнату. Многие из их коллег уже прибыли. Вон ЭсМе в переливчатых платьях; АрнОльд щупали тугие воротнички, сдавливавшие им шеи под обручами; ЖасМин и ХелЭн путано спорили, перебивая друг друга, и каждая половина одного посла заканчивала фразы за другую. От такого количества послов, собранных в одном месте, начинало казаться, будто я во сне. На вживлённых в их шеи обручах, украшенных сообразно вкусу каждого, синхронно подмигивали светодиоды, меняя цвет.
— Честно? — сказал ЭдГар. — Все в тревоге.
— Более или менее.
— Некоторые считают, что мы…
— … преувеличиваем. РанДольф думают, что для нас это к лучшему.
— Пришелец в наших рядах заставит нас встряхнуться. Но оптимизма никто не испытывает.
— А где ХоаКин? И где Уайат?
— Они везут нового мальчика. Вместе.
— Не хотят выпускать друг друга из виду.
Служители освобождали пространство у входа в зал, готовясь к прибытию ХоаКин, председателя послов, Уайата, атташе Бремена, и нового посла. Среди них были те, кого я не знала. Пилота я уже давно потеряла из виду, так что спросить, кто они — команда, иммигранты или временно-прибывшие, — было не у кого.
Во время подобных балов всех новичков — постоянных или временных — непременно окружают местные. Так что одиночества они не испытывают, им есть с кем поговорить и с кем заняться сексом. Их одежду, снаряжение и приращения разглядывают, точно Священный Грааль. Всё программное оборудование, которое у них есть с собой, копируют, и местная сеть ещё много недель щебечет новыми экзотическими алгоритмами. Но в тот раз всех интересовал только новый посол.
— А что ещё привезли? Полезное? — Посол ЖасМин подошли совсем близко, и я подчёркнуто адресовала вопрос им, а не ЭдГар. ЖасМин меня не любили, и я заговаривала с ними, когда могла, чтобы они знали — я их не боюсь. Они не ответили, а я пошла дальше, поздоровалась с Симмоном, офицером службы безопасности. Мы много лет не поддерживали отношений, однако искренне симпатизировали друг другу, так что никакой неловкости не возникло, хотя я присутствовала как гость, причём нежеланный, а он был на работе. Он пожал мою ладонь своей биомеханической правой рукой, которой пользовался с тех пор, как разорвавшийся на стрельбище пистолет уничтожил её предшественницу из плоти и крови.
Я бродила в толпе, болтала с друзьями, наблюдала, как взблескивают, влияя друг на друга, приращения, услышав знакомый иммер-сленг, оборачивалась, чтобы сказать иммерлётчикам пару слов на их диалекте, или складывала пальцы в замок, показывая, на каком судне я летала в последний раз, и они были в восторге. Иногда мы чокались бокалами, и я шла дальше.
Но вообще-то, я, как и все, ждала появления нового посла.
И вот они появились, но иначе как разочарованием это назвать было нельзя. Двери бережно и осторожно открыл Уайат. ХоаКин, улыбаясь, встали рядом с ним, и я восхитилась тем, как хорошо они скрывали своё волнение. Голоса стихли. Я затаила дыхание.
За их спинами началась какая-то возня, шедшие сзади о чём-то спорили. Новый посол, миновав своих проводников, вошли в Дипломатический Зал. Упади в этот миг булавка, все бы услышали.
Один из вошедших, высокий и худой, с редеющими волосами, моргал, застенчиво улыбался, был бледен. Второй был плотный, мускулистый и почти на ладонь ниже первого. Он широко улыбался. Оглядывался по сторонам. Ерошил пальцами шевелюру. В его крови были добавки: я видела идущее от него свечение. У его компаньона их, похоже, не было. У того, что покороче, нос был с горбинкой, у высокого — курносый. У них были разные оттенки кожи, разные глаза. Они были совсем разные и не глядели друг на друга.
Они, новый посол, стояли и улыбались каждый на свой манер. В них, словно в двух материализовавшихся чудовищ, никак не верилось.
За несколько килочасов до этого мы готовились к отлёту, и Скайл заключил со своими работодателями (они же научные руководители) некую договорённость. Я ни когда не пыталась вникать в суть отношений в их академическом мире. Насколько я поняла, он выговорил себе продолжительный свободный год, а его пребывание в Послограде технически считалось частью какого-то проекта, под который его университет выделил ему малюсенький грант. А ещё они обязались выплатить ему номинальный предварительный гонорар и поддерживать в действии его текущие счета до тех пор, пока он не предоставит им для публикации книгу «Раздвоенный язык: социопсихолингвистика ариекаев».
Исследователи приезжали в Послоград и раньше, в особенности бременские, заворожённые живыми машинами Хозяев: двое или трое ещё были там, дожидались смены. Но никаких лингвистов извне на памяти жителей планеты на Ариеке не было, по крайней мере, со времён пионеров, которые пытались подобрать к местному языку ключ почти три с половиной мегачаса назад.
— Я воспользуюсь их достижениями, — говорил мне Скайл. — Им пришлось начинать с самого начала. Выяснять, почему мы можем понимать ариекаев, а они нас — нет. Теперь мы это знаем.
Пока мы собирались в Послоград, чтобы провести там, как выражался Скайл, наш медовый месяц, он обшаривал библиотеки Чаро-Сити. Я рассказывала ему иммерлётчицкие байки об Ариеке, а когда мы наконец прибыли на место, он обыскал весь послоградский архив, но никаких систематических исследований по своей теме не нашёл. Это его обрадовало.
