Какая-то неизвестная мутация, думал Дюмарест, пигментация кожи оказалась не сплошной, а точечной, вопреки всем законам природы. Наверное, все ее тело покрыто такими узорами, решил он, словно налетом паутинки. Эрл не видел в этом ничего отталкивающего — слишком много необычного встречалось ему в других мирах, и он даже любовался ее непохожестью и своеобразием, — но наверняка в ее обществе подобное отклонение повлекло за собой одиночество и изоляцию. И он не нашел ничего удивительного, когда увидел в ее огромных и глубоких, словно озера, глазах выражение настороженности и готовности отразить любой недостойный выпад.
— Селкас! — Она тепло улыбнулась, подставив открытые ладони для приветствия, и направилась к нему. — Спасибо, что ты пригласил меня!
— Ты украсишь мой дом, — ответил он, касаясь своими ладонями ее. Немного поговорив с ней о мелочах, Селкас повернулся к Эрлу:
— Веруча, познакомься с моим другом. Эрл Дюмарест.
— Мне очень приятно, моя госпожа. — Эрл повторил приветственный жест Селкаса и заметил в ее глазах выражение удивления и неприятия подобной фамильярности. Когда она опустила ладони, ее щеки пылали алым румянцем. Даже это говорило о том, что она не такая как все.
Она знала о своей способности неожиданно краснеть и смущаться и ненавидела себя за подобную слабость и отсутствие самоконтроля. Легкое касание мужских рук — и она, словно девочка, реагирует на это! Она подняла голову, стараясь успокоиться и слушать то, что говорит Селкас.
— Вы уже встречались, — говорил он, — хотя я полагаю, что Эрл не помнит этого. В те минуты у него было на уме совсем другое. Ты должна благодарить его, Веруча, за свой огромный выигрыш.
Значит, это тот самый борец, на которого она ставила в схватке на арене. Она смотрела на него пристально, удивляясь, почему их близкое знакомство начинается с таким опозданием. Его нынешнее лицо отличалось от того, которое она помнила по играм: более расслабленное, спокойное, твердые волевые складки немного разглажены и смягчены. И еще он был намного выше ростом, чем казался тогда, — она едва доставала ему до плеча.
— Моя госпожа, — произнес Эрл, предлагая ей руку, — если вы не против, я могу сопровождать вас.
Снова эта фамильярность. Она оглянулась в поисках Селкаса, но он уже отошел на значительное расстояние, словно поручив и доверив ее этому незнакомцу. Впрочем, почему бы и нет? Это будет просто романтическим приключением. Она оперлась на протянутую сильную руку и вновь почувствовала, как сильнее забилось сердце, горячее стала кровь. Обычная биологическая реакция на близость мужчины, решила она, подумав. Как далеко я могу зайти в своей неискушенности и увлеченности?
— Вы впервые на Дредиа? — Она наконец смогла начать вежливую беседу.
— Да, моя госпожа.
— Меня зовут Веруча. И мы, беседуя, обычно не вспоминаем о титулах. Исключение составляет лишь Властитель. Все наши жители общаются, как равные.
— А остальные, госпожа?
— Веруча. Вы имеете в виду землевладельцев? Они тоже, хотя у них есть определенные привилегии, которые они не выпячивают. А вы часто выступаете на арене?
— Это был первый раз.
— На Дредиа, конечно, я понимаю. — Она была рада, что он не стал вдаваться в подробности и описывать схватку. Другие мужчины наверняка бы не преминули пуститься в пространные рассуждения о своих боях, описывая насилие и смерть. Остальные мужчины? А кто заставлял драться его?
Она огляделась: знакомые лица. Селкас подбирал своих гостей с большой тщательностью. Веруча кивнула Небку, пожилому и грузному, который, тяжело дыша, устраивался у стола. Поздоровалась с Волином и Пезом. Она не питала теплых чувств к двум присутствовавшим женщинам, Шаме и Джебел, но они обе имели большое влияние. Веруча заметила, что Дюмаресту отведено место недалеко от нее.
— За здоровье Властителя! — Селкас поднял бокал, произнося традиционный первый тост.
— За Властителя!..
Гости пригубили вино, и вечер покатился по обычной накатанной колее — смена изысканных блюд, мяса, овощей, сладкого, вин; все было приготовлено очень умело и вкусно. Тихий гул разговоров висел над столом словно легкое облако: созревание урожая, новый закон о праве, увеличение расходов на содержание арены…
Небк допил вино и сказал:
— Отвратительно. Потеря времени и разрушение всех хороших начал в людях. Конечно, я прекрасно знаю все доводы сторонников арены, но это неверный путь. Нельзя укреплять дух независимости и силы нации с помощью таких отвратительных низкопробных спектаклей. Я прав, Веруча?
— Вы знаете мое мнение, Небк.
— Да, оно схоже с моим. А что думаешь ты, Волин?
— Мы проводим голосование? — Волин пригубил вино. — Я полагаю, со мной согласны все, что проведение игр и содержание арены нам слишком дорого обходится. Стоимость выращивания спортивных крелей растет постоянно; птицы не дают никакого дохода, они — настоящая обуза для экономики. Если смысл этих схваток — укрепить дух, волю, мастерство, то почему бы не устраивать бои между мужчинами?
— Зачем вообще драться? — Шама склонилась над столом, открывая взорам присутствующих высокую грудь в низком вырезе платья. — Лично я прекрасно знаю, что у наших мужчин достаточно силы и мужества.
— Кому это знать, как не тебе, — не преминула едко заметить Джебел, — у тебя их было предостаточно.
— Дамы, пожалуйста… — Пез покачал головой, а затем высказал свое мнение: — Мы должны взять за исходное тот факт, что мы слабы. Это соответствует действительности? Если да, то что надо предпринимать, чтобы исправить положение? Лично я считаю, что это неверно. Понятие слабости слишком относительно и в большой степени зависит от господствующей в обществе культуры и нравов. Любой народ в своем развитии переживает и взлеты и падения, и ни для кого не секрет, что сейчас мы внизу, у подножия. Падает уровень рождаемости, почти не развивается производство… Но подобное состояние экономики не продлится долго. Это, если хотите, просто естественная пауза, вдох перед рывком. Время изменит это, но оно легко обойдется и без таких диких помощников, как наши спортивные состязания. Они чрезвычайно вредны и ведут к всеобщей деградации. Я уже говорил это неоднократно, и вы все слышали меня, но я по-прежнему уверен, что данную проблему необходимо решать иными средствами.
— Да, конечно, — ядовито вставила Джебел, — вы правильно подчеркнули, что мы все это слышали уже не один раз!
— Правда не искажается повторением.
— Что есть правда? — Волин, улыбаясь, откинулся на спинку кресла. — Пез! Ты говоришь одно, Властитель — прямо противоположное. А разница между вами в том, что он — действует, а ты только говоришь. Я согласен, что игры в том виде, в котором они существуют, вредны, но где и какая альтернатива им? Ты говоришь: созидайте, стройте… а где взять энергию, желание, стимул для труда? Наша нация просто находится в спячке, и, пожалуйста, Монтарг прав, утверждая, что арена, кровавые зрелища разбудят людей и укрепят их характер.
