Дермидонтыч согласился.
– Еще у нас мутантов за людей не считают, – продолжал диссидентствовать Ипполитыч. – Да как же они не люди, если любой мутант, какого не возьми, на человека похож?
– С мутантами все сложнее… – рискнул поспорить ученый.
– Да? Очень интересно, – сказал Георгий и откупорил бутылку. – И что в них такого сложного?
– Ты понимаешь, науке очень сложно поддается изучение этих антропозооморфных существ. Совершенно не ясны социально-биологические аспекты их возникновения, равно как и… – Иероним выпил рюмку. – Равно как и их некоторые их зоологические особенности.
– А по мне, так все просто. Радиация кругом, вот и появились. Говорят, это вы, ученые, виноваты, что их так много расплодилось, но я не верю. Если кто и виноват в возникновении этих… как ты сказал?
– Антропозооморфных, – подсказал Иероним.
– …Морфных существ, так это государство, которое ничего не сделало, чтобы уменьшить радиационное заражение и остановить мутации как планеты, так и животных с людьми. Вот так.
Ученый, чувствующий похмелье и заметно посмелевший, возразил:
– Нет, ты, наверное, просто плохо знаком с гипотезами по поводу процесса образования мутантов. Большинство ученых считают, что мутанты вообще не размножаются, ими становятся одичавшие мужики либо беглые уголовники, иначе говоря, плохие люди…
– Вот она! – вставил диссидент. – Вот она, вся наша государственная система научных взглядов: «плохие люди», видите ли, становятся. То есть, хороший человек, по-ихнему, мутантом стать не может, такое, дескать, только в наказание? Сплошной обман! Мутантом в условиях нашей реальности может стать любой! Но я тебя прервал, продолжай.
– Так вот, это традиционная точка зрения, но она не может объяснить две вещи: почему их так много, и как человеческий организм так быстро преобразовывается в мутантский? Для этого простой радиации мало, возможно, тут виноваты инопланетяне! Это про процесс появления… А если говорить про питание…
– Не верю я в инопланетян, Иероним, – покачал головой диссидент. – Это все выдумки нашей военщины, которой мало заморских противников, так они ещё и инопланетных придумывают.
– Да как же ты можешь не верить, когда они теперь каждую неделю над городом появляются!
Ипполитыч вздохнул, залпом выпил алкоголь, похлопал ученого по плечу и сказал серьезно:
– Сейчас тяжелое время, Иероним. Мы, интеллигенция, должны сплотиться и выступить против диктатуры Большого Начальства. – Георгий поднялся и встал у окна, заложив руки за спину. – Поэтому я решил все-таки поведать тебе, как соратнику, свою тайну. Уже почти год у меня есть специально оборудованная лесная сторожка, в которую я перенес контрабандную печатную машинку и две пачки бумаги. Все эти годы по вечерам я писал трактат «Сибирская несправедливость». В нем я вскрыл все изъяны нашего бесправного общества, нашего полицейского государства. Скоро будут написаны последние страницы, и рукопись отправится в Иркутск, в подпольную типографию Ильи Константиныча. Тираж ожидается небольшой, всего двести-триста экземпляров, но и этого будет достаточно, чтобы зажечь огонь неповиновения среди народных масс. Что скажешь?
«У, а за это меня еще и расстреляют», – подумал Дермидонтыч и решил перевести разговор на другую тему.
– А к нам сегодня удивительную технику привезли, с Запада. Вычислятор называется, выглядит как телевизер, только кнопок значительно больше.
Ипполитыч повернулся.
– Компутер, что ли?
– Извини, что? – не понял Иероним.
– Да компутер, говорю. Вычислительная машина. Хорошая вещь, у нефтяников они на каждом углу. Давай, расскажи, и что он может.
– А мы думали – телевизер… Ну, все функции этого устройства мы не успели изучить, пока что мы смогли посмотреть на нем архив изображений зарубежных мутантов.
Ипполитыч нахмурился.
– Каких мутантов? На западе мутантов нет, это только у нас такое безобразие. Наверное, это было что-то другое. Как они выглядят?
– Без одежды, волосы длинные и со всяким странными вещами на теле, вот такими, – ученый хотел было жестами показать, как это выглядит, но друг хлопнул его по рукам.
– Не показывай на себе! Примета плохая. Это, брат, не мутанты. Скорее всего, это женщины. Они жили в Сибири до того, как тут начались всякие изменения, потом их всех куда-то вывезли. Это особый тип людей, без них невозможно деторождение.
Иероним задумался. Безусловно, он слышал о женщинах, читал старые книги, в которых были женские имена и персонажи – но это же книги, красивый художественный вымысел, далекий от суровой действительности.
– Человек – венец творения! – гордо сказал Иероним. – Это только у животных деторождение, а люди сами получаются.
– Брось, – сказал диссидент. – Люди мало чем отличаются от животных, не зря создатели конституции уровняли нас с медведями. Ты никогда не замечал, что все жители сибирских городов старше двадцати лет? Нет ни одного ребенка.
Ученый кивнул.
– Именно этот факт и доказывает теорию о естественном появлении человека. У сибиряков нет детенышей, они им просто не нужны. Люди появляются в Сибири естественным образом, без помощи…
– Нет, это доказывает, что от нас всех что-то скрывают! Откуда берутся сибиряки? А кто его знает! Единственное, что из всего этого ясно – без женщин и деторождения тут не обошлось. Вот ты помнишь свою жизнь до двадцати лет?
Иероним замолчал. Свою жизнь до двадцати лет, как и все остальные сибиряки, он не помнил.
Сотрудники в фуражках так и не пришли к Иерониму. Он прождал их всю ночь и, в результате, плохо выспался. Лазерный аккумулятор был наполовину разряжен, поставить на подзарядку ученый его забыл, за что от начальства полагался большой нагоняй. Да и вообще, ходить практически безоружным утром было не так уж приятно. Позавтракав солониной, МНС отправился на работу.
«Раз меня не забрали из дома, значит, возьмут на работе, – грустно думал Дермидонтыч, сидя в трамвае. – Несомненно, если вычислить вероятность моего завтрашнего пребывания на свободе, она окажется намного меньше того, что меня посадят в лагеря».
Ещё сибиряку не давали покоя мысли, сказанные соседом. Голые мутанты с волосами, женщины, которых увезли куда-то, своя жизнь до двадцати лет, о существовании которой он даже не задумывался. «От нас всех что-то скрывают» – эта фраза теперь постоянно крутилась в его голове. Что могут скрывать от сибиряков, когда все просто и понятно?
Проехав то место, где вчера им была сбита летающая тарелка, Дермидонтыч заметил группу странных мужиков в противогазах, огородивших место падения и шаривших в снегу металлоискателями. Через пару метров после огороженной территории трамвай должен был остановиться, но к трамваю сразу подбежали люди в фуражках. У Иеронима часто забилось сердце – он подумал, что это пришли за ним, но сотрудники в трамвай не зашли, они замахали руками вагоновожатому, и тот поехал дальше, не открывая дверей.
