Через мгновение он услышал шорох, а затем голос:
– О чем ты спрашиваешь, Джо?
– Почему они хотят прикончить Рансибла?
– Разве ты ничего не знаешь?
Сидевший за столом Броз сказал:
– Вы оба отвернулись, будьте любезны повернуться ко мне, продолжим обсуждение проекта.
– Ну говори же, — сдавленным голосом попросил Адамс, глядя из окна конторы на другие здания Агентства.
Линдблом ответил:
– Они подозревают, что это Рансибл сообщал жителям разных убежищ, что война закончилась. Им достоверно известно, что кто–то это делал. Уэбстер Фут и его контрразведчики установили этот факт во время обычного в таких случаях допроса группы лиц, вышедших на поверхность где–то месяц назад.
Своим дребезжащим, полным недоверия голосом Броз сделал им замечание:
– Что происходит? Вы разговариваете друг с другом!
Услышав его слова, Адамс отвернулся от окна и посмотрел на Броза, Линдблом тоже повернулся к этой чудовищной туше, едва втиснувшейся в кресло.
– Не разговариваем, — сказал Адамс Брозу, — просто размышляем.
Ни один мускул не шевельнулся на каменном лице Линдблома, он отрешенно смотрел куда–то вдаль. Ему дали задание, и всем своим видом он показывал, что намерен его выполнить. Он как бы призывал Адамса последовать его примеру.
А если это не Рансибл информировал подземных жителей? Если это сделал кто–то другой?
Тогда весь этот проект, фальшивые археологические находки, статьи в «Мире природы», утечка информации о находках, судебный процесс в Совете Реконструкции, уничтожение финансовой империи Рансибла и его арест…
Затевается совершенно напрасно.
Джозефа Адамса била дрожь. Потому что в отличие от Броза, в отличие от Верна Линдблома и, вероятно, Роберта Хига и всех остальных, кто был связан с этим проектом, у него возникло ужасное подозрение, что происходит ошибка.
Но эта догадка не сможет замедлить осуществление проекта.
Ни на одно мгновение.
И опять, повернувшись к Брозу спиной, Адамс сказал:
– Линдблом, вполне вероятно, что они заблуждаются. Может быть, это не Рансибл?
Ответа не последовало. Линдблом не мог ему ответить, потому что в этот момент смотрел на Броза; тот уже встал на ноги и, опираясь на массивные костыли, пробирался к выходу, пошатываясь и бормоча что–то себе под нос.
– Клянусь честью! — вскричал Адамс, не отрывая взгляда от окна. — Я напишу эти чертовы статьи, но если окажется, что он невиновен, я его предупрежу! — Он посмотрел на Линдблома, стараясь понять, как тот отреагировал на его слова.
Лицо Линдблома было бесстрастно. Но слова его Линдблом слышал.
И рано или поздно он отреагирует. Уж он–то, Джозеф Адамс, знал как облупленного этого человека, своего близкого друга, с которым он не один год проработал бок о бок. И в том, что реакция последует, он был совершенно уверен.
И отреагирует он самым решительным образом. Хорошенько поразмыслив, Верн Линдблом, вероятно, согласится помочь ему каким–нибудь образом предупредить Рансибла и не оставить при этом следов, которые могли бы обнаружить агенты Броза или профессиональные ищейки Фута, действующие с ними заодно. С другой стороны…
Правде надо смотреть в глаза, он уже смотрит ей в глаза.
Верн Линдблом — йенсенист. В этом не может быть никаких сомнений.
И он может донести Брозу на Адамса.
И тогда агенты Броза уже через несколько минут появятся в поместье Адамса и прикончат его.
Для них это проще простого.
А сейчас он не мог понять, какое решение принял его старый приятель.
Ведь Адамс не мог воспользоваться услугами международного психиатрического центра, как это сделал Броз.
Он мог лишь ждать. И молиться.
А молитвы, язвительно подумал он, иссякли еще до войны.
Инженер–оперативник из частной полиции Уэбстера Фута, скорчившись в тесном бункере, говорил в микрофон аудиопередатчика, транслировавший его слова в лондонскую штаб–квартиру.
– Сэр, я записал на кассету разговор между двумя людьми.
– Касательно темы, которую мы обсуждали? — раздался издалека голос Уэбстера Фута.
– Разумеется.
– Ну и отлично. Вы же знаете, с кем связан Луис Рансибл. Проследите, чтобы он получил кассету.
– К сожалению, это…
– Передайте ее в любом случае. В разумных пределах мы должны делать все, на что только способны. — В доносившемся издалека голосе Фута послышались властные нотки. Слова его следовало рассматривать и как выражение его мнения, и как приказ.
– Да, мистер Фут, мы постараемся сделать все как можно быстрее.
– Да, — повторил Фут, — как можно быстрее. — И положил трубку аудиоприемника.
Инженер тут же занялся устройствами для слежки и подслушивания, стараясь не включать их на полную мощность и добиваясь удовлетворительной работы и при такой громкости; он тщательно просмотрел видеографическую запись своего разговора с начальником, чтобы ничего не упустить из виду. В сложившейся ситуации ни в коем случае нельзя допустить ошибку.
И он ее не допустил.
А тем временем превосходная, написанная от руки речь лежала в портфеле Джозефа Адамса. Кроме автора, ее еще никто не видел.
Линдблом не ушел; дрожащими руками он зажег сигарету. Продолжать разговор он не хотел и остался только потому, что сильно устал.
– Теперь в твоей власти, — сказал Адамс, — засадить меня за решетку или оставить на свободе.
– Мне это известно, — пробормотал Линдблом.
Адамс направился к двери:
– Я отправлю эту речь на авторедактор — пусть он запишет ее на пленку. Я хочу поскорее с ней разделаться и забыть о ней. А потом займусь тем, что мы называем нашим новым проектом — подделкой предметов материальной культуры, оставленных инопланетянами, чтобы засадить в тюрьму человека, посвятившего целую жизнь тому, чтобы обеспечить приличным жильем…
– У нацистов, — прервал его Линдблом, — не было письменных приказов относительно Окончательного Решения, под которым подразумевалось истребление евреев. Приказы отдавались устно. Начальник приказывал подчиненному — слово заменяло письменный приказ. Я надеюсь, этот абсурдный рассказ не вызывает у тебя раздражения.
– Пойдем выпьем по чашечке кофе, — предложил Адамс.
Линдблом пожал плечами:
– Какого дьявола мы должны об этом думать? Они решили, что это Рансибл, а кто мы такие, чтобы утверждать, что это не так? Кто еще, кроме него, заинтересован в том, чтобы эта информация просачивалась в убежища?
– Если бы я только знал, — ответил Адамс и заметил, что Линдблом явно чем–то встревожен. — В жилых комплексах Рансибла живут тысячи людей.
