Бурмаков развернул самолет и ужаснулся. Там, на юге, где осталась ракета, быстро росло ярко-желтое облако. Шла буря. «Так вот почему исчезают радиоволны, — мелькнула мысль. — Еще одна загадка Марса. Буря, связанная с электромагнитными вихрями». Бурмаков пожалел: такое интересное явление, а здесь надо думать не о том, что оно представляет, а о спасении. Преодолеть стену песчаного бурана сверху не удастся: самолет не поднимается на такую высоту. Остается одно: прижаться к самой поверхности или даже сесть. Только вот где? На песке или на мху?
Впоследствии он никак не мог объяснить, почему именно выбрал мох. Но как бы там ни было, это его и спасло. Буран, который надвигался сплошной стеной, дойдя до края мохового болота, вдруг потерял силу: на самолет надвинулась белесая мгла из мелких песчинок. Вокруг посветлело.
Буря утихла, и через мгновение Бурмаков был уже в воздухе, спеша к ракете.
Радио заговорило вдруг, передав с полуслова встревоженные возгласы Павла:
— …вечайте, отвечайте!
— Кажется, можно и ответить, — пошутил Бурмаков. — Буря отступила…
— Отступила? — глухо прозвучал голос Вити.
— Да. Но где ты?
— У ракеты.
— А где ракета?
— На месте.
— На месте? Гм. А где ж тогда то место? Я скоро вынужден буду сесть. Дай пеленг. О, ты, оказывается, здесь.
Пеленг показал, что самолет находится прямо над ракетой, но ее не было видно. Внизу, как окинуть взором, расстилалась марсианская пустыня. Выйдя из самолета, Бурмаков даже почесал затылок: не понимал, что случилось.
— Мираж, что ли? — спросил он.
— Степан Васильевич, — послышался голос Вити, — меня засыпало. Но я сейчас включу мотор вездехода. Разрешаете?
— Давай. — Бурмаков обрадовался: вездеход был рассчитан на то, чтобы выбираться из песчаного плена.
Через некоторое время почва под ногами у Бурмакова заколебалась, и он невольно отступил в сторону. Из образовавшейся воронки, поблескивая серебром, выполз вездеход. Легко развернувшись, он остановился у самолета. Витя выскочил и сразу оказался в объятиях Бурмакова.
— Расскажите, что случилось, — настойчиво спрашивал Павел.
— Сейчас, Павел Константинович, сейчас. Потерпите немного, обо всем расскажем…
Все были целы, все оказалось в порядке, и Бурмаков успокоился.
— Да. Видно, вся загадка в неизвестных электромагнитных завихрениях. Вы заметили, что сегодня мы слышали друг друга очень плохо, тогда как в прошлый раз радио работало безукоризненно. Так вот, ни вы, ни я не обратили на это внимания. Не знаю, есть ли здесь взаимосвязь. Вскоре начался буран. Страшно было, а, Витя?
— Нет. Наползло какое-то месиво, я даже не сразу почувствовал, — вступил в разговор Витя. — Да и ветра, кажется, не было, потому что песок не сильно бил в стенки вездехода, а так шелестел только. Но его было много. Ракету засыпало сразу.
— Странно, — задумался Бурмаков, — мне казалось, что буря надвигается с огромной скоростью.
— А может быть, это просто оптический обман? — высказал мнение Павел.
— Нет, ветер был ураганный, я мерил, — ответил Витя. — Мне кажется, дело тут в другом. На Марсе все легче, чем на Земле, в два с половиной раза. Поэтому мы и не чувствуем ни сильных ударов пылинок, ни давления ветра.
— Видно, ты прав, Витя. Молодец, — похвалил его Бурмаков.
— Значит, эти бураны не такие опасные, как мы думали раньше?
— Пока что рано делать выводы, Павел Константинович, — сказал Бурмаков. — Мы не знаем ни характера буранов, ни их силы, ни природы. Нет, лучше быть от них как можно дальше, Павел Константинович. Сейчас я вам пошлю радионаправленным зондом образцы мха, который тут встретил. А мы покочуем еще. Делайте там анализы.
— Охотно, а то заскучал без работы.
— Ничего, ничего. Хватит Марса и на вашу долю.
Пока откопали ракету, пришлось попотеть. Бурмаков решил перевести ее куда-нибудь на моховой покров, чтобы случайно буран не засыпал снова. Посадку решили сделать севернее того места, где Бурмаков уже побывал.
Мхам не было конца, будто морю. Ракета уже не раз, выпуская свои стальные ноги-опоры, опускалась на поверхность, а характер пейзажа не менялся. Бурмаков и Витя брали пробы, посылали их Павлу для анализа и мчались дальше. Мох понемногу становился похожим на какое-то папоротниковое растение и стлался низко над почвой.
— Вы замечаете, Степан Васильевич? — сказал на одной из остановок Витя. — Растения вытягиваются в одном направлении, с севера на юг.
— Да. Но какая жизненная сила направляет их так? Ураганные ветры или влага, поступающая от снежного покрова полюса?
— Мы побываем на полюсе?
— Обязательно. Только с южного сейчас сползает ледяная шапка. Там лето.
А солнце между тем опускалось все ниже. Правда, оно было, по земному пониманию, еще довольно высоко над горизонтом. Но несмотря на это уже стемнело. Сумерки надвигались с востока. Они были какие-то черные, расцвеченные яркими звездами-бусами. Солнце здесь не имело земной силы.
Витя посмотрел на черное небо и передернул плечами:
— Не хотел бы я ночевать здесь один.
Бурмаков вспомнил, как оставался в одиночестве на пустынной мертвой Луне, и вздохнул, ничего не ответив.
Всю ночь они просидели в вездеходе, прислушиваясь к ночной тишине. Микрофоны, отнесенные на десятки метров от вездехода, не улавливали ни одного шороха. Марсианская ночь была такая же молчаливая, как и день. Экраны инфракрасных локаторов все время были пустые. Только где-то на рассвете Вите показалось, что на одном из них мелькнула тень.
Взошло солнце. Нужно было возвращаться на корабль, так и не найдя ничего нового.
Павел встретил их радостно. Сейчас была его очередь лететь с Витей на Марс.
Они продвинулись еще почти на тысячу километров по экватору на запад от той точки, где накануне побывал Бурмаков. Ракета стремительно шла на посадку. И вдруг, о неожиданность, однообразный пустынный пейзаж, каким он казался с высоты десяти километров, начал меняться прямо на глазах.
— Минули фиолетовый слой, — словно боясь спугнуть открывающийся вид, шепнул Павел.
— Красотища какая! — ответил Витя, припав к смотровому пластиковому иллюминатору.
Внизу под ракетой, сбавившей скорость до предела, проплывали отроги какого-то горного хребта, тянувшегося далеко за горизонт. Павел взялся было за штурвал, чтобы направиться к горам, как неожиданно увидел ущелье. Оно начиналось на сравнительно ровной платформе и тянулось куда-то к югу, постепенно углубляясь и расширяясь.
