Следующие два месяца все они проходили обучение, тренировки и подготовку к будущим своим обязанностям. Частично что-то сьерры закладывали в их мозг напрямую, а большая часть времени посвящалась симуляции возможных ситуаций и направлений поведения обучаемых в нужном направлении.
Сергей не смог бы ни за что на свете никому рассказать полностью все то, чему его «обучали». Самое неприятное и унизительное заключалось в том, что ради возможного спасения сейчас приходилось вести себя так, как вел бы себя раб со стертой памятью и действительно, запрограммированный обучающими программами. Единственное, что немного утешало — все это были симуляции. Но близился тот момент, когда все должно было случиться по-настоящему.
Возвращаясь в камеру, Сергей иногда встречал кого-нибудь из друзей. Несколько раз видел отца, Павла, Катерину. За два месяца пребывания в одном помещении, пусть и не видя друг друга, они все-таки начали общаться, ведь открытые камеры позволяли разговаривать. С этими начавшимися разговорами, пусть простыми и пока осторожными, к Сергею вернулась надежда. Вопреки ожиданиям, пленники не превратились в идиотов или взрослых с разумом младенца. Пусть фразы строились несложными оборотами, пусть на многое слов просто не хватало. Сьеррх — язык рептилоидов — внедрили в их мозг далеко не в полном объеме, слов двести, от силы, но это были разговоры взрослых людей, вынужденных общаться на чужом, плохо освоенном языке.
Из этих разговоров Сергей узнал, что Павел и Федор попали, видимо, за свои физические данные, в гораздо более опасное место. Если в его случае самое страшное, что могло случиться — «клиент»-маньяк нетрадиционной сексуальной ориентации, то им не повезло намного больше. Их готовили к реальным боям на аренах. На Земле таких людей называли гладиаторами. Судя по тому, что ребята рассказывали, они могли погибнуть в любой день. Их могли убить такие же гладиаторы или инопланетные чудовища, с которыми иногда устраивали бои.
Ни мама, ни Юля с Катей ничего о себе не рассказывали. И именно их молчание говорило слишком о многом. Надо было срочно выбираться отсюда, пока не случилось что-то ужасное. Легко сказать. А как? В любом случае, пока они находились здесь, в «учебном» комплексе, пока не выходили в город, нечего было и думать о побеге. Так что приходилось ждать конца обучения и того, что пугало и внушало отвращение — появления «хозяина». Только с ним Сергей мог рассчитывать на то, чтобы хотя бы оценить обстановку и начать продумывать побег.
И вот этот день настал. Вместо очередного «урока», Сергей снова встретил в «классе» сьерра. Того, кто был тут в первый день, или другого, он не понял. Да это было и неважно.
— Сегодня ты отправишься в наш город. За услуги личного раба заплатил землянин, который с сегодняшнего дня будет твоим хозяином. Он оплатил три недели твоего времени. Ты должен служить ему и выполнять его желания, если не хочешь быть наказан.
Да. Он знал, что наказание обычно следует сразу за проступком. Однажды мимо его камеры один охранник вел Юлю, а навстречу им возвращался Федор с другим рэтвеллом за спиной. Вольно же было Юлиному охраннику отреагировать на легкий поворот головы девушки в сторону Федора, толкнув ее так, что она чуть не упала. Охранника этого Сергей потом не видел несколько дней. Лобанова тоже.
Все это время он очень боялся за него. Но вместе с тревогой он ощущал радость — а ведь все осталось как раньше! Да, они не помнят ничего из прошлого, но чувства-то остались! В те редкие минуты, когда они снова оказывались все вместе, или просто встречались во время выходов из камер, Сергей обращал внимание на взгляды, обращенные отцом на такую непривычно печальную маму, однажды заметил, как вздрогнула Катя, когда они с Михаилом случайно прикоснулись друг к другу. Да. Может быть, если их вытащить отсюда, память постепенно вернется? Или на Земле могли найти способ бороться с такой амнезией. Надежда была, главное — не сойти с ума.
Спустя двое или трое суток, вернулся охранник, а за ним привели и Федора. Рэтвелл выглядел так же, как всегда, а вот за Лобанова пришлось поволноваться — вид у него был такой, как будто все эти несколько дней он не спал и не ел. Хотя никаких следов рукоприкладства Сергей не заметил, но впечатление было такое, будто каждое движение причиняет ему боль. Однако улыбаться Федор так и не перестал. Сергей не мог его видеть, когда спросил о том, что с ним происходило, но улыбку было слышно в голосе Лобанова, когда тот короткими фразами обрисовал глупость ящериц. Они всерьез думали, что болевой шок от охранного браслета может остановить разъяренного будущего гладиатора. Так Сергей узнал о третьей функции украшения на своей левой руке. Неожиданностью она для него не оказалась. Прочитанные в детстве фантастические книги предсказывали появление таких приборов. Триста лет назад их так и не появилось, во всяком случае, на Земле. А теперь у него на руке блестит такой личный сторож.
Больше Федор ничего не рассказал, то ли не захотел, то ли не хватило слов.
Такие эпизоды откладывались в голове яркими картинками, а все остальное время он жил, как в тумане. Так было проще — все как будто во сне, ни на кого не обращать внимания, не зацикливаться на неприятных моментах, игнорировать рэтвеллов, не бояться сьерр… Иногда Сергею становилось страшно, а вдруг он теперь всегда будет так воспринимать окружающее? Но очередная встреча с кем-то из своих, тихий разговор — и его снова встряхивало.
Встряхнуло и сейчас. Снова контакт со сьерром — на этот раз понадобилось вложить ему язык, на котором клиент предпочел общаться со своим новым слугой. Снова блок, снова головная боль и то странное ощущение, когда даже мысли начали идти вперемешку, то на одном языке, то на другом. Усилием воли переключился на русский, так и не поняв, на каком еще языке он теперь может говорить.
И вот — город. Клиенты не спускаются к камерам, это слуг доставляют к ним на дом, в гостиницу. По дороге Сергей пытался сориентироваться на местности, вспоминая тот единственный раз, когда их вели по этим строгим улицам с поверхности до места, которое с тех пор стало тюрьмой. Получалось, что подъем на поверхность находился дальше, за гостиницей. Точнее он ничего понять не успел. В лифте, несущем их с охранником на восьмой этаж, юноша полностью сосредоточился на том, чтобы успокоиться и хотя бы внешне казаться равнодушно-безразличным к происходящему.
Рэтвелл буквально втолкнул его в номер, и двери захлопнулись. Навстречу из кресла поднялся человек. Первый свободный землянин, которого Сергей встретил на Сьенне. Плотный, невысокий, загорелая кожа, черные волнистые волосы с залысинами на висках, внимательно-цепкие темные глаза. Полные, четко очерченные губы. Улыбка.
