После короткого спора колонисты пришли к согласию; пять скинов были положены в ящичек, который тут же снова закрылся. Автомат развернулся и молниеносно исчез внутри корабля. Палмер Элдрич, бестелесный седой, остался. «Похоже, это его забавляет», — решил Барни. Элдрича не волновали тайные планы Лео Булеро; он просто радовался.
Полный мрачных мыслей, Барни пошел в направлении крошечного островка очищенного грунта, где когда–нибудь он начнет возделывать свой огород. Повернувшись спиной к Элдричу и колонистам, он включил автоматический экскаватор, который, шипя и ворча, с трудом начал поглощать песок. Майерсон подумал о том, как долго еще проработает машина. И каким образом здесь, на Марсе, доставать запасные части. Может, их вообще не существовало; колонисты просто оставляли машины ржаветь.
Позади послышался голос Палмера Элдрича:
— Теперь, мистер Майерсон, можете жевать до конца жизни.
Барни невольно оглянулся. Это был не призрак; Элдрич действительно вышел из корабля.
— Это верно, — ответил Майерсон. — И ничто не могло бы доставить мне большего удовольствия.
Он пытался починить ковш экскаватора.
— Где здесь, на Марсе, ремонтируют технику? — спросил он Элдрича. — ООН занимается этим?
— Откуда я знаю? — сказал Элдрич.
Кусок ковша отвалился, оставшись в руке Барни, который крепко его сжал, оценивая вес. Кусок металла, напоминавший монтировку, был тяжелый, и Барни подумал: «Я мог бы этим его убить. Прямо здесь и сейчас. Будет ли это хорошим выходом из положения? Никакого токсина, вызывающего симптомы эпилепсии, никаких судебных процессов…» Однако ему пришлось бы за это заплатить. Он пережил бы Элдрича всего лишь на несколько часов… Однако, возможно, все–таки стоило бы?…
Он повернулся, и тогда… События понеслись с такой скоростью, что он даже не мог бы с точностью описать случившееся. Из стоявшего корабля ударил луч лазера, и Барни ощутил внезапный толчок, луч попал в кусок металла, который он держал в руке. В тот же самый момент Палмер Элдрич ловким, танцующим движением отскочил назад, взлетая вверх при слабом марсианском тяготении, и — Барни не поверил собственным глазам — поднялся как воздушный шар, скаля стальные зубы и размахивая искусственной рукой. Потом он по волнообразной траектории полетел к кораблю, как будто его тянули на невидимом тросе, и исчез внутри. Люк захлопнулся, и Элдрич оказался в безопасности.
— Почему он это сделал? — с любопытством спросил Норм Шайн. — Что там произошло, Боже мой?
Барни не ответил; он выронил из дрожащих рук остатки металлической палки; коснувшись земли, они рассыпались в пыль.
— Майерсон с Элдричем поссорились, — сказал Тод Моррис. — Похоже, они что–то не поделили.
— Во всяком случае, у нас есть Чуинг–Зет, — сказал Норм. — Майерсон, в будущем лучше держись от Элдрича подальше; говорить с ним буду я. Если бы я знал, что из–за твоей работы…
— Бывшей работы, — прервал его Барни и вернулся к сломанному экскаватору. Первая попытка убить Палмера Элдрича оказалась неудачной. Появится ли у него еще когда–нибудь такая возможность?
И была ли у него такая возможность сейчас?
Он пришел к выводу, что ответ на оба эти вопроса один — «нет».
В тот же день, ближе к вечеру, колонисты из Чикен–Покс собрались, чтобы вместе принять наркотик. В торжественной обстановке, при напряженном молчании присутствующих, порцию Чуинг–Зет поделили между всеми.
— Тьфу, — скривившись, сказала Фрэн Шайн. — Отвратительный вкус.
— Подумаешь, вкус, — нетерпеливо бросил Норм, кладя в рот свою порцию. — Кажется, ты права, — добавил он, — вкус несвежих грибов. — Он героически проглотил слюну и продолжал жевать. — Гэк, — сказал он мгновение спустя, и его стошнило.
— Без набора… — начала Хелен Моррис. — Где мы окажемся? Просто где–нибудь? Я боюсь, — быстро говорила она. — Мы будем все вместе? Ты уверен, Норм?
— Кого это волнует? — сказал Сэм Риган, пережевывая свою порцию.
— Смотрите на меня, — сказал Барни Майерсон. Они с любопытством повернулись к нему; что–то в его голосе заставляло их подчиняться.
— Я кладу Чуинг–Зет в рот, — сказал Барни. — Вы видите это, верно? — Он начал жевать. — Теперь я жую.
Сердце его громко стучало. «Боже, — подумал он. — Удастся ли мне выйти из этой истории невредимым?»
— Да, мы видим, — кивнул Тод Моррис. — Ну и что? Собираешься лопнуть или взмыть в воздух, как Элдрич, или еще что–нибудь?
Он тоже начал жевать свою порцию. Все уже жевали, все семеро, увидел Барни. Он закрыл глаза.
Открыв их, он увидел склонившуюся над ним жену.
— Я еще раз спрашиваю, — сказала она, — ты хочешь второй «Манхэттен» или нет? Если хочешь, то мне нужно приготовить еще льда.
— Эмили, — неуверенно сказал он.
— Да, мой дорогой, — язвительно сказала она. — Каждый раз, когда ты так произносишь мое имя, я знаю, что ты собираешься прочитать очередную лекцию. Что на этот раз?
Она села на диван напротив него и разгладила юбку — яркую, в бело–голубую полоску, которую он купил ей на Рождество.
— Я готова, — заявила она.
— Никаких лекций, обещаю, — сказал он.
«Неужели я в самом деле такой? — подумал он. — Постоянно произношу тирады?» Пошатываясь, он встал с дивана и схватился за торшер, стоявший рядом, чтобы не упасть.
— Ну и накачался же ты, — заметила Эмили, смерив его взглядом.
Накачался! Этого слова он не слышал со студенческих времен; оно давно вышло из моды, но Эмили, естественно, продолжала его употреблять.
— Сейчас, — сказал он так отчетливо, как только мог, — говорят «надрался». Запомнила? Надрался.
Он неуверенно подошел к кухонному шкафу, где они держали алкоголь.
— Надрался, — повторила Эмили и грустно вздохнула. Он заметил это и спросил, что случилось.
— Барни, — начала она, — не пей столько, хорошо? Называй это, как хочешь, накачался или надрался это одно и то же. Думаю, это я виновата; ты столько пьешь, потому что я тебе не подхожу.
Она слегка потерла кулаком правый глаз; знакомый жест, выражающий беспокойство.
— Дело не в том, что ты мне не подходишь, — сказал он. — Просто у меня высокие требования.
«Меня научили много требовать от других, — подумал он. — Требовать, чтобы они были столь же уважаемы и уравновешенны, как я, а не жили одними эмоциями, без всякого самоконтроля.
Ведь она художник, — сообразил он. — Вернее, так называемый художник. Это больше соответствует истине. Жизнь художника без таланта».
Он начал смешивать очередную порцию, на этот раз бурбон с содовой, без льда; он лил виски прямо из бутылки в шейкер, а не в бокал.
