— Значит, вы сговорились? — настаивал Мори.
Ни Прис, ни Барроуз не ответили. Но этого и не требовалось — и так все было ясно.
— Я поднимаю цену до ста пятидесяти тысяч долларов, — закончил как ни в чем ни бывало Барроуз. — Естественно, при условии владения контрольным пакетом акций.
Мори отрицательно покачал головой.
— Можно нам удалиться и обсудить ваше предложение? — обратилась Прис к Барроузу.
— Конечно.
Мы уединились в маленькой подсобке в конце коридора.
— Мы проиграли, — сказал Мори упавшим голосом, он разом посерел и осунулся. — Разбиты вчистую.
Прис молчала с непроницаемым лицом.
После продолжительного молчания заговорил мой отец:
— Необходимо избежать этого любой ценой. Мы не должны становиться частью корпорации, где заправляет Барроуз.
Я обернулся к Линкольну, который все это время слушал нас, не произнося ни слова.
— Вы ведь адвокат. Бога ради, помогите нам!
Линкольн заговорил:
— Луис, у мистера Барроуза и его единомышленников сильная позиция — обвинения в мошенничестве здесь не пройдут. Следует признать: они переиграли нас.
Симулякр задумался, прошел к окну и выглянул на улицу, затем снова вернулся к нам. Видно было, что он мучительно ищет решение — жесткие губы болезненно кривились, но в глазах сверкали искры.
— Сэм Барроуз — бизнесмен, но и вы тоже не разносчики пиццы. Выход, на мой взгляд, есть. Допустим, вы продаете прямо сейчас свою маленькую фирму мистеру Джереми Розену. За любую цену, хоть за доллар. Таким образом, формально «МАСА» становится собственностью «Фабрики Розена по производству спинет–пианино и электроорганов» — у которой, как известно, достаточно большие активы. Теперь, чтобы приобрести желанное, Барроузу придется выкупить все предприятие в целом, включая фабрику. А к этому он на данный момент не готов. Теперь, что касается Стэнтона: можете быть уверены — он не станет сотрудничать с Барроузом. Я берусь побеседовать с ним и убедить вернуться. Мы знакомы с ним много лет, смею утверждать, что Стэнтон — человек порой неуравновешенный, импульсивный, но честный. Он работал в администрации Бьюкенена, и я, невзирая на многочисленные протесты со стороны коллег, продолжал поддерживать его. Не скрою, Стэнтон бывает раздражительным, не всегда объективным, но в его порядочности сомневаться не приходится. Он не станет поддерживать мошенников. К тому же мне кажется, он вовсе не жаждет возвращаться к юридической практике. Стэнтон публичный человек, ему важно общественное признание. И, уверяю вас, он будет очень хорош на подобном месте — это истинный слуга общества. Думаю, если вы предложите ему пост председателя правления, он останется.
Мори задумчиво произнес:
— Мне это не приходило в голову.
— Я против, — тут же возразила Прис. — «МАСА» не следует передавать семейству Розенов, это даже не обсуждается. И Стэнтон не примет предложение, о котором говорил Линкольн.
— Еще как примет, — возразил Мори, и мы с отцом его поддержали. — Мы сделаем Стэнтона большим человеком в нашей организации, а почему бы и нет? У него есть к тому способности. Бог свидетель, с ним мы за год поднимем наш оборот до миллиона долларов.
— Полагаю, — мягко сказал Линкольн, — вы не пожалеете, доверив дело мистеру Стэнтону.
Мы вернулись в офис, где нас терпеливо поджидал Сэм Барроуз со своей командой.
— У меня для вас новость, — сообщил Мори, прочистив горло. — Мы только что продали «Объединение МАСА» мистеру Джереми Розену. За один доллар.
Барроуз в недоумении моргал.
— Да? — наконец сказал он. — Интересно!
Он посмотрел на Бланка, который воздел руки в беспомощном жесте, как бы снимая с себя всякую ответственность.
Тем временем Линкольн обратился к Стэнтону:
— Эдвин, мистер Рок, а также оба мистера Розена просят вас присоединиться к их вновь сформированной организации в качестве председателя правления.
Привычное кисло–озлобленное выражение на лице симулякра Стэнтона исчезло, теперь на его месте была написана нерешительность.
Забавно было наблюдать за сменой чувств на этой вытянутой, сморщенной физиономии.
— Насколько данное заявление соответствует истине? — спросил он, обращаясь к нам.
— На все сто процентов, сэр, — твердо ответил Мори. — Это предложение фирмы. Мы считаем, что человек с вашими способностями должен стоять во главе правления.
— Точно, — подтвердил я.
— Я полностью присоединяюсь, мистер Стэнтон, — поддержал нас мой отец. — И берусь поговорить со вторым моим сыном Честером. Мы искренне будем рады.
Усевшись за старую электрическую печатную машинку «Ун–дервуд», Мори вставил листок бумаги и приготовился печатать.
— Мы подготовим письменный документ и подпишем его прямо сейчас. Так сказать, отправим корабль в плавание.
— Лично я рассматриваю все, здесь происходящее, — отчеканила Прис ледяным голосом, — как вероломное предательство.
Причем не только по отношению к мистеру Барроузу, но и ко всему, ради чего мы трудились столько времени…
— Помолчи, — бросил ей Мори.
— …и посему отказываюсь принимать участие в этом, — закончила свое выступление Прис.
Голос ее был абсолютно спокоен, как если бы она делала в этот момент телефонный заказ в секции одежды у Мэйси. Мы все, включая наших оппонентов, не верили своим ушам. Однако Барроуз быстро справился с удивлением.
— Вы ведь принимали участие в создании первых двух си–мулякров? Следовательно, сможете построить еще один?
— Ничего она не сможет, — вскипел Мори. — Все, что она делала, так это разрисовывала их лица. В электронике она ничего не понимает. Ни–че–го!
Он ни на секунду не отрывал взгляд от дочери.
— Боб Банди уходит со мной, — заявила Прис.
— Что?! — крикнул я. — Он тоже?
И тут я все понял.
— Так вы с ним… — Договаривать не было смысла.
— Боб без ума от меня, — спокойно подтвердила Прис.
Барроуз полез в карман за бумажником.
— Вы можете вылететь вслед за нами, — сказал он. — Я дам вам деньги на билет. Во избежание всяких осложнений нам лучше путешествовать по отдельности.
— Хорошо, — кивнула Прис. — Я буду в Сиэтле где–то через день. Но денег не надо, у меня есть свои.
— Ну что ж, можно сворачивать наш бизнес здесь, — кивнул Бланку Барроуз. — Пора двигаться обратно.
После этого он обернулся к Стэнтону:
— Мы покидаем вас, мистер Стэнтон. Вы уверены в своем решении?
— Да, сэр, — скрипучим голосом подтвердил симулякр.
— Ну, тогда всего доброго, — попрощался с нами Барроуз.
