Свежеватель снова поднялся на ноги. Повернулся к своему искалеченному элементу на тележке. И остановился.
– Ах, еще последнее, дорогая Резчица. Небольшая деталь. Я убил двух элементов Булата, когда он пытался уничтожить корабль Джефри [На самом деле раздавил их как клопов. Теперь мы знаем, как Свежеватель покалечился]. Остальные элементы у тебя?
– Да.
Равна видела, что осталось от Булата. Они с Джоанной посещали почти всех раненых: была возможность настроить хирурга «Внеполосного» на элементы стай. Но в случае Булата было еще и мстительное любопытство: эта тварь была в ответе за столько напрасных смертей. То, что осталось от Булата, в медицинской помощи не нуждалось: было на элементах несколько кровавых порезов (нанесенных самим себе, как предположила Джоанна) и одна вывихнутая нога. Но сама стая была жалким, почти душераздирающим зрелищем. Она сбилась в углу загона, вся тряслась от ужаса, головы ее беспорядочно мотались. То и дело судорожно хлопала какая-то пара челюстей, или ошалелый элемент пускался в безумный бег вдоль ограды. Стая из троих не обладала интеллектом человека, но эта могла говорить. Когда она увидела Равну с Джоанной, глаза ее полезли из орбит так, что показались белки, и она почти нечленораздельно залопотала по-самнорски. Это была кошмарная смесь угроз и мольбы: «Не надо резать, не надо резать!» Бедная Джоанна даже заплакала. Она более года страстно ненавидела стаю, которой принадлежали эти элементы, но…
– Это тоже жертвы. Очень плохо для стаи быть втроем, но им никто не позволит стать больше.
– Так я хотел бы, – продолжал Свежеватель, – чтобы эти остатки передали под мою опеку, и я…
– Никогда! Он был почти так же умен, как ты, хоть и достаточно безумен, чтобы потерпеть поражение. Ты не отстроишь его снова.
Свежеватель собрался вместе, глядя всеми глазами на королеву. И «голос» его стал вкрадчивым.
– Прошу тебя, Резчица. Это мелкое дело, но я откажусь от всего сказанного, – он ткнул в сторону карт, – если ты мне откажешь.
Стаи арбалетчиков внезапно изготовились к стрельбе. Резчица частично разошлась вокруг карт так близко к Свежевателю, что звуки их мысли должны были столкнуться. Сдвинув головы вместе, Резчица посмотрела обостренным и тяжелым взглядом.
– Если это так маловажно, зачем ради этого рисковать всем?
Свежеватель на секунду сошелся головами вместе, и элементы его смотрели друг на друга. Такого жеста Равна еще не видела ни у кого.
– Это мое дело! То есть… Булат был самым великим моим созданием. В определенном смысле я им горжусь. Но… и ответственность за него несу тоже я. Разве ты не чувствуешь то же относительно Хранителя?
– На Хранителя у меня свои планы! – буркнула королева. «[На самом деле Хранитель все еще цел. Боюсь, королева ему столько наобещала, что мало что сможет с ним сделать]».
– Я хочу возместить Булату тот вред, который ему причинил. Ты это понимаешь.
– Понимаю. Я видела Булата, и я знаю твои методы: ножи, страх и боль. Я не дам тебе второго шанса.
Равна услыхала странную музыку, откуда-то далеко за долиной, незнакомое переплетение аккордов. Но это Свежеватель отвечал королеве, а переводящий голос Странника не добавил в ответ ни капли сарказма:
– Ни ножей, ни резания. Я сохраню свое имя, потому что пусть другие дадут мне новое, когда поймут, что… Тиратект победила – по-своему. Дай мне этот шанс, Резчица. Я… умоляю.
Более десяти секунд молча смотрели друг на друга две стаи. Равна переводила взгляд с одной на другую, пытаясь разгадать выражение их лиц. Но никто не говорил ничего. Даже Странник не стал высказывать суждений о том, ложь это или проявление новой души.
Решение приняла Резчица:
– Хорошо. Ты его получишь.
Странник Викрэкшрам летел. Пилигрим, знающий легенды последней тысячи лет, и ни одна из них с этим даже сравниться не могла! Он бы взорвался песней, если бы это не было больно его пассажирам. Они и без того достаточно страдали от его грубого пилотирования, хоть они и думали, что все дело в его неопытности.
Странник перешагивал через облака, летал между ними и сквозь них, танцевал в случайной грозе. Сколько часов в своей жизни смотрел он на облака, стараясь измерить их глубину, – а сейчас он был в них, изучая пещеры внутри пещер внутри пещер, летая среди соборов света.
Между рассеянными облаками бесконечно тянулся Великий Западный океан. По солнцу и по приборам шлюпки Странник знал, что он совсем рядом с экватором и примерно на восемь тысяч километров к юго-западу от страны Резчицы. Там должны быть острова, как говорили снимки «Внеполосного» из космоса, и то же самое подсказывала память Странника. Но много времени прошло с его здешних скитаний, и он не ожидал увидеть их снова при жизни своих теперешних элементов.
И теперь он вернулся обратно. Прилетел обратно!
Посадочная шлюпка «Внеполосного» была чудом, и далеко не таким непонятным, как подумалось ему тогда в разгаре битвы. Да, они пока не поняли, как программировать ее на автоматический полет. Может быть, не поймут никогда. И сейчас этот самолет работал с электроникой, которая была только чуть лучше механики с движущимися частями. Сам по себе антиграв требовал постоянной корректировки, а приборы управления были рассыпаны по всему носу – очень удобно для ветвей наездника или элементов стаи. С помощью космонавтов и имея документацию «Внеполосного» Странник всего за несколько дней научился летать на этой штуке. Все дело было в том, чтобы разделить ум между разными задачами. Обучение было счастливым временем, хотя немного страшноватым – летать почти без управления, в сумасшедшей конфигурации, которая бесконечно ускорялась вверх. Но потом машина стала продолжением его лап и челюстей.
Когда они спустились с пурпурных высот и стали играть в верхушках облаков, Равна уже не считала нужным скрывать тревогу. После какого-то особенно выворачивающего прыжка и провала в яму она сказала:
– А ты сможешь нормально приземлиться? Может, нам стоило это отложить, пока ты… уух! – не научишься летать лучше?
– Ничего, ничего! Мы этот… э-э… погодный фронт пройдем очень скоро!
Он нырнул под облака и вильнул на пару десятков километров в сторону. Здесь погода была ясной, да и к месту назначения так было ближе. Но про себя Странник решил еще полетать для удовольствия… по крайней мере на обратном пути.
Заговорил второй его пассажир – всего второй раз за двухчасовой полет.
– А мне понравилось, – сказала Зеленый Стебель. Звук ее вокодера очаровал Странника: узкополосный, но с очень высокими обертонами от прямоугольных импульсов. – Это было как кататься рядом с прибоем, когда твои ветви шевелятся вместе с морем.
