— Я могу увидеть свое племя?
Она сказала — да, если он примерно скажет, где его искать — в той стороне, где заходит солнце или еще где-то? И что там поблизости — река или лес?
Он вытянул руку, указывая на что-то за стеной, — эти кочевые и впрямь нутром чуют, где восток, где запад; ведь в Домах тут не было окон и свет лился сверху, не меняясь ни утром, ни вечером.
— Нужно немножко изменить настройку, — сказала она. — Сейчас я покажу тебе.
Я и трижды вздохнуть не успела, как он уже сказал:
— Я понял.
Я подумала, ему должно быть ужас как неприятно, что его учит женщина, но по его лицу ничего нельзя было угадать.
Он положил пальцы на пульт и перекрестье посреди экрана вновь поплыло над землей — вернее, земля поплыла под ним. Пронеслось море, серое и неспокойное; изрытое скалами побережье, опять степь — и я впервые увидела становище кочевых. Сначала оно казалось маленьким, точно горсть ярких ракушек, высыпанных на песок, но потом я поняла, что то, что я приняла за ракушки, на самом деле оказалось легкими круглыми Домами — чем-то они были похожи на купола Звездных Людей, только сделаны, разумеется, из другого материала. Похоже, то ли из войлока, то ли из тканых полотнищ — я не разглядела. Зато понятно было, что Дома эти можно было передвигать сколько душе угодно — так уж они были устроены. Тут же неподалеку паслись животные — лошади, полным-полно лошадей, и несколько верховых пастухов носились вокруг стада, сбивая его плотнее. Из круглых отверстий в круглых крышах валил дым — там горели очаги; снаружи, растянутые на шестах, сушились какие-то шкуры, хлопая на ветру. Я уж было подумала, что, может, то, что все время твердили Звездные Люди, и не такая уж чушь — становище кочевых, которыми у нас пугали детей, оказалось совсем нестрашным, похожим на наше.
— Ну вот, — довольно сказала Диана, и, обернувшись к Кожану, спросила:
— Это и есть твое племя?
— Да, — коротко ответил он.
— Похоже, они не собираются сниматься с места.
— Нет, — ответил он. Он был не из разговорчивых.
Я подумала, что кроме тех пастухов, в становище не видно взрослых мужчин — женщины порою мелькали между круглыми стенами, появлялись из-за полога своего Дома, что-то несли или возились у открытых очагов.
Я сказала Диане:
— Спросите его, где их мужчины.
Она удивилась.
— Почему бы тебе самой…
— Я не спрошу, а он не ответит. А вы спросите.
Она пожала плечами, но все же спросила. Он сказал:
— Охотятся.
Я видела вдали, за круглыми крышами, клубы поднятой пыли — что-то там происходило такое, потом пыль чуть улеглась, несколько верховых вырвались из нее; а там, на земле, по-прежнему скрытые бурой пеленой, неподвижно лежали тела — человек двадцать, не меньше, но точнее определить было трудно, потому что они были свалены в бесформенную груду.
Я схватила Диану за руку.
— Посмотрите, что там такое!
И тут кочевой сделал что-то, отчего изображение резко метнулось в сторону и расплылось — теперь в перекрестье медленно катились серые валы и пенные гребни на них заворачивались внутрь, потом обрушивались обратно в воду.
— Сорвалось, — сказал он, — я еще не очень хорошо…
— Ничего, — успокоила она, — это бывает.
Я уже обернулась к Диане, чтобы сказать ей все, что я по этому поводу думаю, но встретилась взглядом с кочевым — он смотрел мне прямо в глаза и усмехался. Рука его, лежащая на пульте, чуть заметно шевельнулась и я поняла, что он меня прикончит прежде, чем я успею сказать хоть что-нибудь. В конце концов, подумала я, это не мое дело — она должна была видеть то же что и я. Хотя в глубине души я отлично понимала, что ничего она не видела — иначе заставила бы его передвинуть туда этот свой небесный глаз. Не то, чтобы они были подслеповаты, Звездные Люди, но глаз их схватывал все слишком медленно. Море все проплывало в перекрестье — сверху видно было, что у берега вода бурого оттенка из-за взбаламученного ила, сам берег здесь был обрывистый, пласты красноватой глины выворачивались наружу словно вспоротое брюхо животного. А Небесный Глаз мчался все дальше, туман перетекал над волнами, точно молоко, а одно туманное пятно, мелькнувшее внизу, у края видимости, было особенно плотным. Я сказала:
— Пусть остановит.
Он посмотрел на меня с усмешкой, и впервые ответил, обращаясь прямо ко мне:
— Не могу.
— Тогда остановите вы, — сказала я Диане.
— Нет, — возразил Кожан, — я сам. Он, вроде, попытался замедлить полет небесного глаза, но на деле разогнал его еще больше, так что волны внизу слились в сплошные серые полосы. Он явно старался увести Небесный Глаз от своей стоянки, но, похоже, до Дианы это так и не дошло — она полагала, что причина всех этих чудовищных прыжков просто в неумении управлять полетом, но я отлично видела, что это одно сплошное притворство.
— Там, вроде, был Город Мертвых, — пояснила я, — помните, я вам говорила? Только он очень далеко ушел.
— Должно быть, это какой-то оптический эффект, — сказала она. — Ну, обман зрения. Туман порою собирается плотными сгустками.
— Тогда ночью это тоже был обман зрения?
Она пожала плечами:
— Возможно.
И повернулась к кочевому.
— Ты что-нибудь видел?
— Ничего, — спокойно ответил он.
— Он вообще ничего не видит, — ядовито сказала я, — так уж он устроен.
У кочевых глаза как у хищной птицы; говорят, они способны различать звезды среди бела дня.
Я подумала, что, если Диана оказалась такой уж доверчивой, то, может, Улисс меня выслушает — меня не столько тревожило появление Города Мертвых, хоть это и правда дурной знак, сколько непонятное избиение на стоянке кочевых. А потому я спросила Звездную Женщину:
— А где Улисс?
Она ответила:
— Они с Лагранжем поехали на стоянку кочевников. Взяли с собой Барсука.
— Поехали? Зачем?
— Для переговоров.
— Вы с ума сошли! Можете с ними попрощаться! И с этим вашим Барсуком тоже. Никто из них не вернется!
Она мягко сказала, обернувшись к кочевому:
— Кожан обещал, что их хорошо примут.
Он спокойно кивнул, глядя ей в глаза.
— Давно они поехали?
— С утра, — сказала она. — К вечеру они будут на месте, а завтра вернутся. К концу дня. И, глядя на меня, добавила:
— Мы поддерживаем с ними связь. Там все в порядке.
— С той вашей… экспедицией вы тоже поддерживали связь.
— Да, — сказала она, — да, но… там могло случиться все, что угодно. Они же были в заброшенном городе — там остались подземные пустоты, какое-нибудь зданием могло обрушиться и похоронить их… А здесь — ты же сама видела; здесь нечего опасаться.
