Скотту казалось, что от нее можно ожидать чего угодно, но только не подобного предложения: он оказался беззащитен перед ним. Сердце рвалось безоглядно подчиниться желаниям этой удивительной девушки, он весь пылал — но, казалось, в висках безостановочно отдается только одно слово: «Думай! Думай! Думай!»
Не дождавшись мгновенного ответа, Кира Зелас поднялась, подошла к нему и, положив руки на плечи, внимательно заглянула в глаза.
— Завтра я возвращаюсь в Вашингтон, — тихо сказала она. — Надеюсь, любимый, мы поедем вместе.
Она бесшумно вышла из библиотеки.
Постепенно Дэниел Скотт успокоился. Сердце перестало выпрыгивать из груди, дыхание восстановилось, и он с удивлением понял, что может вполне трезво оценивать ситуацию — с уходом Киры Зелас пропало и наваждение.
В библиотеку нерешительно заглянул доктор Бах.
— Мне казалось, вы не один, — заметил он, входя, наконец, в помещение. — Я ошибался, друг мой?
Скотт покачал головой.
— Нет. Отсюда только что ушла Кира. Она зала меня с собой в Вашингтон, — чуть дрогнувшим голосом сказал он. Увидев ужас на лице старика, он поторопился его успокоить: — Я не поеду, хотя она будет ждать ответа до утра.
Герман Бах без сил рухнул в кресло.
— Она сильнее вас, Дэниел! Но если вы не сможете выстоять перед ее напором, все будет кончено! С вами, во всяком случае: вы ведь не сможете идти по трупам. А я не знаю, чем помочь вам. — Старик в отчаянии сжал руки. — То есть, конечно, знаю, но совершенно не представляю, как это осуществить?!
Весь день, прошедший, казалось бы, в обычных заботах, оба врача напряженно думали над проблемой наркоза. Скотт старался не оставаться с Кирой наедине, и в этом ему активно помогал доктор Бах, затеяв после обеда прогулку на автомобиле, в которой участвовала и миссис Гейц.
Вечером, когда все разошлись по своим комнатам, чтобы отдохнуть перед ужином, Дэниел зазвал к себе старшего коллегу, шепнув ему долгожданные слова: «Я придумал!»
— Решение лежало буквально на поверхности! — возбужденно заговорил доктор Скотт. — Еще ни одно живое существо не могло выжить без кислорода. Следовательно, надо заменить его углекислым газом! Вот только как это осуществить?
— Нет ничего проще, — деловито ответил старый врач. — В лаборатории есть баллон с углекислотой, мы поставим его в соседней со спальней Киры комнате, а шланг протянем вдоль труб парового отопления.
Доктор Бах, большой любитель раритетов, бережно сохранял в своем особняке атмосферу старинного дома. Используя новейшие достижения бытовой техники, он замаскировал современные светильники под газовые рожки, установил в помещениях климатические установки, но не убрал батарей водяного отопления, а приборы для приготовления пищи удобно разместил в огромной кухонной плите. Только в каминах по-прежнему горел настоящий огонь — доктор Бах не мог заставить себя заменить живое пламя электрическими подделками.
Теперь его страсть к старине сыграла заговорщикам на руку.
Стараясь не шуметь, они перетащили из лаборатории баллон, и Бах молча показал Дэниелу, куда именно следует проталкивать шланг. Скотт кивком подтвердил свое согласие, и мужчины вернулись в гостиную, договорившись провести подготовку к эксперименту сразу после ужина: Герман Бах станет развлекать дам беседой, а Дэниел смажет оконные петли в комнате Киры, просунет в отверстие в стене конец шланга от баллона и подготовит в лаборатории операционный стол. Обеспечивать газонепроницаемость рам решили ночью: Кира предпочитала свежий воздух, и запертые окна ее насторожили бы. Весь замысел облегчало то, что комната девушки находилась на первом этаже.
— Если углекислый газ лишь ненадолго заставит ее потерять сознание, вы успеете сделать операцию на гипофизе? — взволнованно спросил Дэниел.
Доктор Бах успокоил своего младшего коллегу, заявив, что в последнее время только тем и занимался, что оттачивал технику процесса, тренируясь на морских свинках.
* * *
Ужин прошел в приятной беседе, которая затем продолжилась в гостиной. Кира Зелас поддерживала разговор с умением и грацией светской львицы, и Дэниел не переставал удивляться безграничным возможностям человека к адаптации. Он вновь оказался во власти этого чарующего существа и едва не ответил согласием на вопрос Киры, решил ли доктор Скотт сопровождать ее завтра утром.
Но она сама подсказала ему путь к отступлению, нежно проворковав:
— Я вскоре вернусь в ваш гостеприимный дом, доктор Бах, если вы не возражаете, конечно.
Герман Бах, естественно, не возражал: витиевато формулируя приглашение приезжать в любое время, он свирепо взглянул на Дэниела из-под кустистых бровей. Тот понял намек и сообщил Кире, что дела заставляют его задержаться в клинике, поэтому вопрос о переезде в Вашингтон они решат во время ее следующего визита.
Пожелав господам доброй ночи, Кира Зелас ушла к себе.
— Ждать осталось недолго, — заметил Бах. — Быстрое засыпание — тоже проявление адаптации.
После того как свет в комнате Киры погас, они выждали еще немного, а потом каждый приступил к своей части программы: старик принялся законопачивать мокрой ватой щелки вокруг шланга, а Скотт, выбравшись наружу, занялся уплотнением оконных рам, предварительно бесшумно опустив их. Затем он снова вошел в дом, зажег свечку и тихо отворил дверь в комнату девушки. Она безмятежно спала, натянув до подбородка простыню, и перед глазами Дэниела промелькнула картина из, казалось бы, такого далекого прошлого: накрытый простыней полутруп в изоляторе.
С трудом переведя дыхание, он поставил свечку на стол, вышел в коридор и, повернув ключ в замке двери, тщательно заткнул щели по ее периметру. Затем отправился в соседнюю комнату.
— Подождите минут пять, — хриплым шепотом сказал он доктору Баху, — а затем открывайте вентиль. Когда она потеряет сознание, я постучу в стену.
Дэниел вновь покинул дом и остановился возле окна, за которым виднелась горящая свеча. Прошла целая вечность, прежде чем пламя начало мигать: комната постепенно заполнялась газом. Наконец, свеча погасла — следовательно, концентрация двуокиси углерода поднялась до десяти процентов. В такой атмосфере должно погибнуть любое живое существо, но организм Киры Зелас приспособился к тому ничтожному количеству кислорода, которое еще оставалось в воздухе. Требовалось ждать, пока его полностью не заменит углекислота.
Скотту почудилось, что уже близок рассвет — от долгой неподвижности затекли ноги. Оглянувшись, он с удивлением заметил, что его все еще окружает ночная тьма, и вновь перевел взгляд в глубину комнаты. Свет ночника позволял угадывать предметы, и он заметил, что девушка беспокойно заметалась в постели. Затем она поднялась и неверными шагами направилась к двери. Безрезультатно подергав ручку, она пошла к окну.
