- Я не ранена. Это не моя кровь. Мастер, я виновата.
- Иди сюда, - он вырвал меня из рук гаята, кивнул Заку - проводи - и понес к вездеходу.
***
- Как голова?
Я с отвращением ткнула пальцем в кучу деликатесов на прикроватной тумбочке.
- Тащат с самого утра. Сок, фрукты, шоколад. Уверяют, жутко полезно. У меня уже живот, как мяч.
- Я спрашивал про голову, - напомнил Мастер. Я вздохнула.
- И она - тоже. Только сдутый.
Мастер уже снимал с руки браслет.
- Ложись.
- Мастер...
- Ложись, я сказал.
Я покорно стянула майку и улеглась на живот. Мастер сел, сдвинув меня бедром к стене. Положил на плечи прохладные ладони - они быстро теплели, покалывая кожу иголочками. Одновременно успокаивающие и будоражащие прикосновения...
- Не вздумай меня лечить, Мастер, - сказала я в подушку. - А то я тебя знаю.
- Даже и не собирался. Сделаю массаж, поспишь и к вечеру будешь как новенькая.
- Где нагоняй?
- Не будет тебе нагоняя. Псы все рассказали. Пацан жив, в госпитале. Красавчик, с которым ты обнималась, в тюремном блоке.
- Красавчик? - с интересом спросила я, повернув голову.
- Красавчик-красавчик, сама выбирала... Лежи смирно.
Я послушно замерла, искоса поглядывая на сосредоточенного Мастера. Тяжеловатое хмурое лицо, тяжелое заматерелое тело. Он был самым старшим из здешних Бойцовых Псов, и на войну пошел один из первых. Мы были влюблены в него - люди и псы - но для Мастера все мы были глупыми щенками... Если бы не эти его редкие задумчивые взгляды, если бы не эти нежные и сильные прикосновения: казалось, он не лечил, а ласкал меня. Я вздрогнула. Руки Мастера замерли.
- Что?
- Все нормально.
- Выспишься, сходи в тюремный блок.
- Зачем?
- Похоже, мы словили большую птичку. Поприсутствуй на допросе.
- Мастер, я вообще-то переводчик с песьего!
- Сходи-сходи. Они при тебе будут повежливее и не сумеют все испортить.
Я зевнула.
- Такая большая политика, Мастер, а я такая маленькая, слабенькая, безобидненькая девочка...
Зак насмешливо фыркнул.
- Спи уж... тихоня.
***
Я проскользнула в дверь и дружелюбно улыбнулась недоуменно уставившимся на меня офицерам.
- Я тут в уголочке...
Села сбоку от гаята - с правой, здоровой стороны. Левая была залеплена заживляющим пластырем.
- Здравствуйте.
Он, помедлив, молча кивнул. Провел ладонью по прямым темным, длинноватым для гаятского военного волосам. И - вот странно - слегка расслабился. Не внешне - внутренне. Снаружи остался, каким был: прямой, подтянутый, лицо неподвижное, отсутствующий взгляд - в стену. Краснокожий в чужом племени. Так, значит, ты и есть та самая птица...
После почти безмолвного совещания офицеры, среди которых был и полковник-секретарь военного департамента, решили махнуть на меня рукой и вновь взялись за гаята.
- Сигареты?
- Пожалуй... - он взял тонкую зеленоватую палочку и, поднеся к губам, вопросительно взглянул на меня. Я кивнула. В гаятских сигаретах почти не было табака, а запах жженых листьев напоминал мне родной Чандлер. Пленный глубоко затянулся, задумчиво выдохнул белый дым. Я сунула ладони между колен и ссутулилась, стараясь стать как можно незаметней. Судя по всему, они разговаривали уже давно, но так ни к чему и не пришли.
- Из допроса ваших подчиненных мы выяснили, что вы полковник Юджин Джервек, один из лидеров так называемой 'зеленой оппозиции'. Это так?
- Ну, раз вы мне это говорите... - медленно сказал он, провожая взглядом дымок сигареты. - Леди приглашена читать мои мысли?
- Нет, - извиняюще улыбнулась я. - К сожалению, не умею. Рада с вами познакомиться, Юджин. Я Мэг. Маргарет Рейнан.
Он учтиво поклонился, по-прежнему наблюдая за своей сигаретой.
- Если вы действительно из 'зеленых', почему не сдали базу без боя?
Я с недоумением взглянула на задавшего вопрос офицера.
- Есть же разница между желанием прекратить войну и предательством, капитан Шуман! Юджин, могу засвидетельствовать, сопротивление было отлично организовано. Вы просто не учли Бойцовых Псов.
Джервек повернул голову и посмотрел на меня.
- Рад, что вы так высоко оцениваете мои военные навыки, мэм, - сказал совершенно серьезно. - Псов мы действительно не учли. Вас трудно учесть. Сколько вас всего в армии?
Я улыбнулась.
- А вас - в вашей 'зеленой' партии?
- Простите. Вы совершенно правы.
- Господа-господа! - призвал нас секретарь к порядку. - Кто, в конце концов, ведет допрос? Мастер-инструктор, я не понимаю, что вы вообще здесь делаете! Выйдите!
Я выразительно прикрыла ладонью рот.
- Если мастер-инструктор уйдет, - сказал Джервек в стену, - я буду молчать.
- Можно подумать, сейчас вы отвечаете!
- Ну, во всяком случае, разговор-то я поддерживаю, нет?
- Спасибо, Юджин, - сказала я, - мне очень хочется остаться.
- Как Игар?
- Кто? А, тот парнишка... В порядке. Спит, спеленатый, как куколка.
- А как ваше здоровье?
- Неплохо.
- Что это было - колдовство?
Я засмеялась.
- Нет, у нас с колдовством туго! А как у вас на Гранде?
- Еще встречается, - угол его рта пополз вверх. - Один Веймарский лес чего стоит.
- Лес? Что за лес?
- Не хотелось бы быть неучтивым, но... - полковник повел рукой на молча слушавших нас офицеров, и я спохватилась.
- Ах да, продолжайте!
- Премного вам благодарны, мастер-инструктор, - ядовито отозвался секретарь.
Длился этот треп еще не менее часа, что было, по-моему, пустой тратой времени. Джервек ничего не собирался обещать и рассказывать, а применять химию к такому высокопоставленному лицу было не только бесполезно, но и опасно - у него явно стоял шоковый барьер, который скорее убьет, чем позволит добыть информацию. Когда секретаря-полковника куда-то отозвали, притомившиеся офицеры запросили тайм-аут. К тому времени я уже настолько слилась с обстановкой, что мне даже налили кофе. Понюхав напиток - отдавало химией - я подняла глаза на наблюдавшего за мной гаята.
- Любите кофе?
- Не этот суррогат, - отозвался он.
- Настоящий у нас можно добыть только контрабандой.
- Как и у нас теперь.
Я отхлебнула навязчиво-сладкий напиток, отметив его оговорку: теперь. Объединенные силы все ближе подходили к сердцу гаятской системы - Гранду. Интересно, эвакуируют ли они уже императорскую семью?
Полковник тоже сделал пару глотков. Помолчал, явно подыскивая тему для беседы.
- Вы давно на войне, мастер?
Кто-то из офицеров сделал движение, мы оба покосились, но, похоже, они не сочли это военной тайной.
