Терпеть не могу такой обстановки. Для меня все это - слишком. Я бы давно упал в обморок, но здесь даже яблоку негде упасть. Однако, что ни говори, самочувствие мое не улучшалось от осознания того, что вечеринку мне придется провести на ногах.
Очутившись где-то посреди этого столпотворения, я остановился и зажмурился. Перед прилунением я вколол себе транквилизатор, но теперь почувствовал, что мне необходим еще один такой укол, причем немедленно.
Осторожно открыв один глаз, я осмотрелся в поисках ближайшего выхода из этой круговерти и сутолоки. И тут я увидел папашу. В колышущейся толпе завсегдатаев вечеринок я разглядел моего драгоценного папулю. Точно древнеримский император, почтивший присутствием одну из оргий, он восседал на возвышении в дальнем конце зала. Сходство с императором довершала ниспадающая тога алого шелка и две дамы по бокам, поддерживающие его.
Мой отец. Сегодня ему исполнилось сто лет. Мартину Хамфрису с виду нельзя было дать больше сорока: волосы его казались по-прежнему черны, черты лица не исказили морщины. Но глаза - его глаза изменились. Они сверкали от возбуждения. Мой папаша не пропустил ни одной возможности омолодиться, включая запрещенные законом на-нотехнологии. Он хотел навечно остаться молодым. Думаю, это ему удалось. Он всегда получал то, к чему стремился. Но стоило лишь раз взглянуть ему в глаза - и видно было, что ему уже исполнилось сто лет.
Вот он заметил, как я пробиваюсь сквозь толпу гостей,- на миг его холодные серые глаза остановились на мне. Затем он отвернулся, и на его искусственно моложавое лицо набежала едва заметная туча.
«Ты же сам хотел, чтобы я появился на этом карнавале,- сказал я ему одними губами.- Так что, нравится тебе или нет, но вот он я».
Но папаша больше не обращал внимания на меня, пока я не добрался до него. Я уже задыхался, в легких чувствовалась резь. А шприцы с ампулами я, как назло, оставил в гостиничном номере. Когда я наконец достиг подножия возвышения, где восседал отец, я вцепился в бархатные канаты, натянутые вокруг помоста, хватая воздух, как рыба, выкинутая на песок. И тут я вдруг понял, что грохот музыки смолк, стал приглушенным, бубнящим.
- Шумоблокировка,- объяснил отец, взглянув на меня с презрительной ухмылкой.- Ну и дурацкий у тебя вид.
Никаких ступенек, ведущих на платформу, не было, да и у меня не оставалось сил вскарабкаться наверх.
Но вот отец взмахнул рукой, и две девушки вспорхнули, устремившись в толпу, с которой, видимо, давно жаждали слиться. Я понял, что это - две совсем еще юные девчонки, для которых дискотека - самое главное.
- Хочешь такую? - с кривой усмешкой спросил отец.- Впрочем, можешь взять и двух, только скажи.
Я пропустил его слова мимо ушей. Просто вцепился в канаты, перебираясь поближе к отцу.
- Бога ради, Рунт, не надо так сопеть. Ты похож на камбалу, выкинутую на пляж.
- Рад видеть тебя, папа,- с трудом произнес я, пытаясь выпрямиться.
- Тебе нравится вечеринка?
- Сам знаешь.
- Так зачем ты пришел сюда, Рунт?
- Твой адвокат сказал, что иначе ты урежешь мне стипендию.
- Ах, твое содержание,- презрительно фыркнул он.
- Я отрабатываю эти деньги.
- Игрою в большого ученого. Вот твой брат считался настоящим ученым.
Да, но Алекса уже не было среди нас. Это случилось почти два года назад, но рана оставалась по-прежнему свежей и жгучей.
Всю жизнь, насколько я себя помню, отец смеялся надо мной и никогда не принимал меня всерьез. Алекс слыл его любимчиком, его первенцем, гордостью и отрадой отца. Алекса воспитывали как преемника - он должен был принять бразды правления Хамфрисовскими Космическими Системами, если отец решит отойти от дел. Алекс обладал всем, чего недоставало мне: рост, атлетическое сложение, проворство, ловкость и красота, блестящее образование, задатки повесы и кутилы,- словом, каким и должен быть настоящий аристократ. Я никоим образом не шел с ним в сравнение: с рождения болезненный ребенок, к тому же замкнутый и неразговорчивый. Мать умерла при родах, и отец мне никогда этого не простил.
При всем этом я любил Алекса. Я его искренне любил. Более того - я им восхищался. Жутко гордился. Сколько я помню, Алекс постоянно заступался за меня, защищал от насмешек и колкостей отца.
«Все правильно, братишка… Не плачь, малыш, все образуется,- утешал он меня.- Я не дам тебя в обиду, пусть даже он и отец».
Через годы я перенял именно от Алекса тягу к новым мирам и к открытиям. Но пока Алекс совершал путешествия к Марсу и спутникам Юпитера, я торчал дома взаперти, поскольку слабость здоровья не позволяла мне этим самым здоровьем рискнуть - парадоксально, но факт. Так что адреналин я черпал исключительно из компьютерных игр и путешествий по виртуальной реальности. Однажды я даже гулял с Алексом по красным пескам Марса, погрузившись в интерактивную виртуальную VR -систему - лучший день в моей жизни.
Затем Алекс погиб во время экспедиции на Венеру. Тогда не осталось в живых никого из членов экипажа, некому было рассказать, как это произошло. И отец стал еще больше ненавидеть меня. Наверное, за то, что я остался жив.
Я оставил дом отца и купил себе жилище на Майорке, там, где меня не мог достать его жестокий сарказм. И тогда, словно глумясь надо мной, отец перебрался в Селеноград. Позже я узнал, что он улетел на Луну для того, чтобы остаться молодым и здоровым. Естественно - ведь на Земле наномашины находились под запретом.
Процедуры по омоложению он прошел, поскольку не собирался отходить от дел, не рассчитывая на наследника. Отец никогда не доверил бы мне Хамфрисовские Космические
Системы. Он останется в кресле управляющего, а меня будет держать на положении изгнанника.
Поскольку отец жил на расстоянии четырехсот тысяч километров от меня, играя в межпланетного магната, мега-биллионера, этакого Кощея Бессмертного, навечно погрязшего в роскоши и удовольствиях, безжалостного развращенного гиганта индустрии, меня это устраивало во всех отношениях. Я спокойно жил на Майорке, под неусыпной опекой слуг и штатного персонала. Имелись среди них и люди, но большинство слуг были роботами. Друзья навещали меня достаточно часто, да и сам я мог в любой момент слетать в Париж или Нью-Йорк на спектакль или концерт. Все дни я проводил в изучении новых данных о звездах и планетах, постоянно поступающих от отважных героев-первопроходцев космоса.
Однажды, совсем недавно, одна из моих подруг поделилась со мной свежими сплетнями. Она вскользь повторила то, что я неоднократно слышал из разных источников. Речь шла о диверсии, устроенной на корабле брата. Получалось, его гибель не случайна, это был спланированный террористический акт - самое настоящее убийство. И вот уже на следующий день отец известил меня об этой идиотской вечеринке по случаю его дня рождения, которая должна состояться на Луне. Причем в случае моего отсутствия, как меня заблаговременно известил адвокат, мне могли урезать стипендию на содержание…
