Механическая рука с жужжанием открутилась от вбитого штифта в стену каменной стены. Огромный робот вытянул металлический гофр из пробитого им отверстия, прижался «ногами» к стене и словно пловец оттолкнулся от нее, делая сальто со свистом работающей на пределе гидравлики.
В рубке все летающие в воздухе проекции хаотичным кубарем перекатились и образовали виртуальный каркас сафхантера уже вокруг Крока. Его кресло трансформировалось в стенку, придерживающую пилота.
Крок побежал, синхронно с ним побежал робот-добытчик. Освещая себе путь направленными прожекторами, пятидесятиметровая махина, словно заправский паркурщик проскальзывала, цепляя, и кроша торчащие острые скалы. Робот в одной «руке» тянул огромный трос, а второй разбивал препятствия, от которых не успевал уворачиваться. Крок скомандовал:
— Компрессорный сброс, толчок от скальника на сорок пять градусов с опустошением до нуля!
— Так точно!
Робот вытянулся, как супермен, вытянув «руку» вперед, правда левую. Из правой вытягивался трос, по которому к сафхантеру приближалось ярко-зеленое свечение. Громкий и мощный хлопок, и нижние части «ног» робота зазвенели по камням болтами, гайками и прочими разкуроченными железяками, но махина сорвалась вперед на огромной скорости.
— Крок, мы ноги ему оторвали.
— Премии не видать теперь.
Робот летел вперед, а зеленое свечение плавно догоняло его в гофре.
— Софит догоняет!
— Нас не догонят! Плазмаган, залп!
— Мы оторвем и руку!
— Оператор отдает приказы при бурении. Во время управления роботом руководит пилот! Без вопросов, плазмаган, на десятую долю мощности! — протараторил Крок.
— Мать моя сафирианка…
В стеклянной капсуле левой «руки» робота завертелся вихрь бурлящей плазмы.
— Крок, пятипроцентная мощность.
— При десяти стреляй. Завожу руку на угол шестьдесят пять градусов, мы останемся без питания, будем закрывать замок механически. Да поможет нам кинетика.
— Если мы с расстояния пятнадцати сафирских миль попадем в замок гофр-приемника платформы без управления, это будет!.. Брат, я не знаю, что это будет!
— Удачи нам! — Крок отвел заряженную «руку» робота немного вперед. А правую вытянул вверх.
— Это же водородная бомба… Десять! — Грок провел рукой перед собой, образовалась проекция красной кнопки, на которую он немедленно и надавил. Рука выстрелила и разнесла нижнюю часть гигантского робота в щепки, как и разлетелась сама.
С визгом надрывающейся центрифуги гофр разматывался из правой, и теперь уже единственной «руки». Верхняя часть робота вращалась вокруг своей оси как колесо мотоцикла на скорости сто пятьдесят километров в час. В рубке потухли все лампы и проекции, замолчала даже сирена. Скорчившиеся братья кривились без сознания от перегрузок, их слегка освещал тусклый свет красной дежурной лампы.
Как гигантский снаряд, свистящий и трещящий вращающийся робот приближался к платформе. В которой, к слову, была красная тревога уровня опасности. Большеглазые люди бегали из отсека в отсек и закрывались мощными сейфовыми металлическими дверями.
А Мара просто сидела с заплаканным лицом и смотрела вперед. В проекции перед ней мигало «САФХАНТЕР 4 — связь с объектом прервана». Она протянула свою тонкую ручку и выключила тумблер сирены ЧП.
Тишина.
Большеглазые люди в каютах в серо-коричневых комбинезонах сидели и ждали, вслушиваясь в тишину. Слегка только гудела вытяжка вентиляции и электрическим гулом еле слышно звенели большие и длинные лампы.
Сафхантер братьев Ториных будто снаряд выпущенный из нарезного дула вращался и разваливался, приближаясь к бетонной стене платформы с мигающей ярко-синим фонарем розеткой для вкручивания гофра.
С артиллерийской точностью робот ввинтил в замок приемника «руку». Все происходит в мгновение ока, щелчок, замыкается засов, отстреливается «рука», трубка наполняется зеленым свечением — газ подается внутрь платформы. А робот-добытчик, точнее только его тушка, весом в тон сто, с сидящей в рубке парочкой пилотов на полной скорости врезается в бетонную стену платформы.
Зловещую тишину внутри платформы разорвало настоящим взрывом. Одни попадали на пол, другие стали прятаться во внутристенных шкафчиках для вещей. Настоящее землетрясение скосило с ног всех, кто в этот момент еще стоял. Стотонная махина начала крушить стену за стеной с грохотом и скрежетом, ломая опоры, металлические балки, разрывая плетеные тросы и цепи. Остатки сафхантера прошли сквозь машинный отсек, спровоцировав цепной реакцией десятки взрывов. Следом пришел и конец складам: сорокаметровые стеллажи с аккуратно уставленными на них паллетами сложились как карточные домики. Дальше — рубка управления с сидящей в кресле диспетчера Марой, ждущей развязки.
Растресканное бронестекло рубки пилотов сафхантера, как воздушный шар из-под воды не спеша выдавило последнюю стену — крайний рубеж, сохраняющий ее жизнь. Бронестекло осыпалось вместе с кирпичами из разрушенной перегородки. Большеглазая девушка молча смотрела на медленно приближающуюся к ней сверкающую искрами махину. Из которой валил дым и выскакивали языки пламени.
Братья Торины были живы, и даже постепенно приходили в себя. Разбитый робот-добытчик остановился прямо перед окном Мары, по которому бегали проекции, докладывающие о критических разрушениях в платформе. Плавным движением руки девушка надавила на зеленую кнопку, на дисплее побежали надписи: «Подача сафита 100 %, предварительный анализ энергетической наполненности скважины 1.8, приемник — нагрузка 32 %».
Она горько выдохнула, и в слезах попыталась встать.
Девушка оказалась беременной. Ее большой живот мешал ей протиснутся к рубке робота, в которой разгоралось пламя.
— Крок! Грок! Очнитесь! Спасателй сюда! Медика! — девушка облокотилась на спинку стула и посмотрела на пол — отошли воды.
Тяжело она села обратно в свое большое белоснежное кресло. Мара зажмурила свои прекрасные большие зеленые глаза и начала тяжело глотать горячий воздух. Спазмы ее лица выдавали адскую боль, которую она испытывала.
Кашляя от угарного дыма первым очнулся Грок, по его лицу ползла тонкая струйка крови и капала с подбородка. Он отщелкнул ремни безопасности, протянул руку, проверил пульс брата — живой. Тяжело шевеля чугунной головой, он посмотрел перед собой, там, в кабинете корчилась от боли и истошно кричала Мара, держась за большой живот.
— А вечеринка продолжается. — прошептал Грок, и наклонился над братом. Тяжело подняв руку, он отвесил пощечину Кроку.
Крок открыл глаза и прожигая ненавистью уставился на брата:
— Торин младший, ты че, оборзел?
— Крок, тут экстренно, женушка твоя, видимо, рожать надумала…
— Где Мара?
Грок отошел, Крок с трудом сфокусировал на ней взгляд, и услышал ее пронзительный вопль.
— Мара! Родная! Я здесь, все хорошо! Милая, держись. — вырвалось у Крока на надрыве.
Грок оторвал кусок металлической обшивки робота и разбил стекло, разделявшее их рубку и кабинет Мары. Крок живо перебрался в белое помещение, пока Грок боролся с огнем огнетушителем и куском какой-то тряпки, содранной с кресла пилота.
— Любимая, дыши глубже, смотри на меня.
— Как ты меня напугал…
— Все хорошо, мы живы, только не надо мне сейчас мстить и пугать меня.
— Крок, очень больно, Крок, у меня же только восьмая декада срока…
Крок обронил слезу, но собрался. Он смотрел прямо в глаза жены. Он чувствовал ее горячее дыхание, всю боль, которую она испытывала. Он прикоснулся к животу, и ощутил шевеление плода. Малыш явно собирался выбираться, и его нисколько не интересовало, какой он дискомфорт доставляет матери, находясь у нее в утробе.
— Я за медиком! — Грок выскочил в дверь, топая тяжелыми шагами удаляясь по коридору.
Мара истошно закричала, она крепко держала за руку мужа, который готов был отдать все на свете, лишь бы облегчить страдания любимой жены. Грока и врачей не было от силы минуту, которая показалась Кроку вечной пыткой. Быть главой семьи, кормильцем и опорой, но оказаться абсолютно бессильным в невыносимых страданиях любимого человека на твоих руках — страшно тяжело. Когда его супругу увозили в парящей медкапсуле, Крок, хоть и шел следом, но ему немного становилось легче. Легче в неведении ждать новости, чем наблюдать в бессилии, или, что еще хуже, быть участником, даже косвенным. Главное, что его женщина перестала мучиться, она уснула, а датчики показывали, что все в норме. Просто пришло время рожать, или своей выходкой они заставили ее перенервничать настолько, что организм прикинул, и решил выпустить малыша на свет белый, пока еще чего хуже не приключилось.
