— Галактика похожа на живое существо, ползущее через космос.
— Да, как будто ползет, — сказал Тревиц. — Но я устал. Пока не научусь легко управлять, я не смогу долго так играть.
Он ослабил хватку. Галактика замедлилась, остановилась, затем стала наклоняться, пока не повернулась боком, как в самом начале.
Тревиц закрыл глаза и глубоко вздохнул. Он чувствовал, как Терминус уходит назад и исчезают последние следы окружавшей их атмосферы. Он видел все корабли, находящиеся в пространстве около Терминуса.
Ему не пришло в голову проверить, нет ли чего-нибудь подозрительного в одном из кораблей. Не был ли один из них тоже гравитическим мини-крейсером и не следовал ли по их с Пелоратом траектории точнее, чем позволял случай?
17
Трантор!
Восемь тысяч лет он был столицей могущественного Союза, объединявшего все растущее число планетных систем. После этого двенадцать тысяч лет его власть охватывала всю Галактику. Он был сердцем, центром, олицетворением Галактической Империи.
Невозможно было представить себе Империю без Трантора. Своего пика Трантор достиг, когда Империя уже деградировала. Трантор блистал металлической оболочкой, и никто не замечал, что Империя утратила инициативу и энергию.
В период наивысшего расцвета Трантора город занял всю планету. Его население силой закона стабилизировалось на сорока пяти миллиардах. Зелень на поверхности планеты сохранилась только вокруг Императорского Дворца и в комплексе Университет-Библиотека.
Вся суша Трантора была одета в металл. И пустыни, и плодородные районы одинаково превратились в человеческие муравейники, административные джунгли, центры вычислительной техники, склады продовольствия, машин, запасных частей. Горы Трантора были срыты, а впадины засыпаны. Под континентальными шельфами были прорыты бесконечные коридоры города, а океаны служили подземными цистернами для выращивания водных биокультур — единственного и притом недостаточного пищевого и минерального ресурса.
Для связи Трантора с другими планетами, откуда он получал все необходимое, служили тысячи его космопортов, десятки тысяч военных кораблей, сотни тысяч торговых кораблей, и миллионы космических грузовиков. Такого огромного города больше не бывало ж Галактике никогда.
Ни одна планета не использовала так много солнечной энергии и не шла на такие огромные затраты для избавления от избытков тепла.
Сверкающие излучатели вытягивались в верхние слои атмосферы на ночной стороне Трантора и втягивались под металлическое покрытие города на дневной. По мере вращения планеты радиаторы вырастали там, где наступала ночь, и опускались при наступлении дня. Поэтому силуэт Трантора всегда выглядел асимметричным, это почти стало его символом.
И этот процветающий Трантор правил Империей.
Он правил плохо, но править хорошо было невозможно; Империя была слишком велика, чтобы управлять ею с одной планеты, даже при самых энергичных императорах.
Невозможно было править хорошо, когда в эпоху распада императорская корона стала предметом торговли для ловких политиков и глупых невежд, а бюрократия превратилась в субкультуру взяточничества.
Но и в худшие времена аппарат планеты служил свою службу. Без Трантора нельзя было бы управлять Галактической Империей.
Империя все больше дробилась, но пока Трантор оставался Трантором, сердце Империи сохранялось; он поддерживал атмосферу величия, древних традиций и могущества.
И только, когда произошло немыслимое, когда Трантор пал и был разграблен, когда миллионы его жителей были убиты, а миллиарды оставлены на голодную смерть, когда мощное металлическое покрытие было разрезано, разорвано и расплавлено атаками «варварского» флота, только после этого Империю стали считать уничтоженной.
Уцелевшие остатки быстро разрушались, и за одно поколение Трантор превратился из величайшей в истории человечества планеты в невообразимое нагромождение руин.
Это произошло почти два с половиной века назад. В остальной Галактике о Транторе не забыли, он навсегда остался местом действия исторических романов, любимым символом и памятником прошлого, любимым словом для поговорок типа: «все корабли садятся на Транторе», "все равно, что искать человека на Транторе», «сравнил нас и Трантор!»
Так было во всей Галактике, но не самом Транторе!
Здесь о старом Транторе забыли. Почти нигде не осталось металлической оболочки. Трантор стал малонаселенной планетой фермеров, ведущих натуральное хозяйство. Торговые корабли редко садились на Транторе, да и встречали их не слишком приветливо. Само слово «Трантор» исчезло из народной речи (хотя оставалось официальным названием.) Нынешние фермеры называли свою планету «Стрына», что на местном диалекте соответствовало слову «Страна» галактического стандартного языка.
Об этом и о многом другом размышлял Квиндор Шандес, сидя в приятной полудреме. Он позволил своим мыслям течь самопроизвольным, стихийным потоком.
Уже восемнадцать лет он был Первым Спикером Второго Сообщества и вполне мог продержаться еще десять-двенадцать лет, если бы остался таким же способным и умным политиком.
Таким образом его пост был зеркальным отражением поста Мэра Терминуса, правителя Первого Сообщества, но сам Шандес на Мэра Бранно ничем не походил. Мэра Терминуса знала вся Галактика, и Первое Сообщество для всех планет было просто Сообществом. Первого Спикера Второго Сообщества знали только свои.
И все-таки реальная власть при нем и его предшественниках принадлежала Второму Сообществу. Первое Сообщество обладало физической силой, развитой технологией, орудиями войны, но Второе Сообщество превосходило его в области разума, ментальной силы, способности управлять. В случае столкновения между ними количество кораблей и оружия ничего бы не значило, так как Второе Сообщество могло контролировать разумы тех, кто управлял этими кораблями и оружием.
Но долго ли Шандесу еще осталось наслаждаться своей тайной властью? Он был двадцать пятым Первым Спикером и пребывал в этой должности уже несколько дольше обычного. Не пора ли ему дать дорогу молодым талантам? Среди них выделялся Спикер Гендибал, самый молодой и самый настойчивый. Сегодня вечером Шандес ждал встречи с ним. Может быть, ему следовало когда-нибудь сделать Гендибала своим преемником?
На самом деле Шандес слишком любил свой пост, чтобы всерьез думать об отставке. Он был уже далеко не молод, но по-прежнему способен выполнять свои обязанности. Волосы его поседели, но они всегда были светлыми, и он коротко стригся, так что седина была незаметна. У него были светло-голубые глаза, а одевался он в неряшливом стиле транторских фермеров.
