Я расстроил «милое» намерение «славного» учителя, и при взрыве был тяжело ранен Шариков.
Вепрев, успевший укрыться за мощной стальной перегородкой, уцелел и даже не получил ни одного повреждения.
Вот тут-то и выявилась вся его зверская и подлая натура!
Видя произведенные взрывом разрушения, — от него было сильно повреждено одно из отделений Луны, вырабатывающих воду, — и зная, что вскоре прибудут небезы, извещенные автоматическим сигналом о катастрофе, Вепрев решил ждать их… И цинично заявил своему тяжело раненому товарищу о намерении использовать его мозг, чтобы убить своих преследователей, т. е. меня и Никодима.
Он знал, что небезы прибудут на аналогичной нашей психо-машине (вот почему на пыльных дорогах не было следов!), но действующей психо-энергией Луны. Для того, чтобы она «работала» избирательно по отношению к человеку, ее нужно было зарядить человеком же!..
Самого Вепрева скрыла бы от губительных волн покрышка психо-машины (через нее психо-волны не проходят). Значит, все люди на Луне, не укрытые от них, должны были погибнуть. А такими являлись только я да Никодим…
Небезы почему-то запоздали, и Шариков принужден был провести не особенно приятную ночь в соседстве с своим «другом».
Лишь через четыре-пять часов после происшествия Вепрев почувствовал интуицией приближение небезов и в то же время услыхал наши голоса над колодцем. Поняв, о чем мы так жестоко спорили, он не стал нас ждать, так как был безоружен, а, бросив раненого на произвол бушующей воды, отправился навстречу небезам.
Шариков, поднятый нами к себе, как только пришел в чувство, сообщил нам о грозящей опасности.
Нужно было бежать… Но куда?..
На поверхность Луны? Шариков заявил, что мы не погибли там в первый раз лишь потому, что не открыли машины раньше прибытия на дно кратера. На Луне воздух крайне разрежен и нам предстояло мгновенно разлететься на куски, лопнуть, подобно волчьему грибу, если бы мы открыли дверь: наше внутреннее давление, давление клеток тела превысило бы во много раз давление разреженной атмосферы.
На дне кратера мы не лопнули по той простой причине, что над нами находился довольно плотный двухверстный столб воздуха, вышедшего из внутренности Луны. Так объяснил Шариков.
Он же посоветовал нам, правда, не особенно бодрым голосом, держаться ближе к ненаселенным местам Луны — там было меньше вероятности встретиться с преследователями-небезами.
Что такое преследование есть, он был твердо убежден.
Во время продолжительной поездки — я не пускал машины на полную скорость, боясь растревожить быстро рубцующиеся раны пленника — он познакомил Никодима с устройством психо-магнита. С целью реставрировать его мы несколько раз заезжали в машинные отделения Луны, попадавшиеся на пути, и забирали оттуда необходимые для этого материалы.
Никодим, уверенный, что нам удастся восстановить разрушенный механизм, по своему обыкновению, с места в карьер лихорадочно приступил к нему.
Мы уже несколько дней блуждали по Луне, беспрестанно переезжая с места на место и путая следы.
Я потерял счет земным дням. Ориентируемся по лунным. Через каждые десять часов здесь (внутри Луны) происходит смена искусственного дня на ночь.
Шариков оказался добродушнейшим и разговорчивым существом, но все-таки контр-революционером. Говорит, говорит… и заврется… И в смущении, даже, пожалуй, в страхе смотрит — не пристрелим ли мы его?..
В своих закоснелых убеждениях он верен себе. Каков был, таким и остался. Изменилось лишь его отношение к Вепреву — без пены у рта он не может говорить о своем соратнике…
Должно быть, предполагая, что нам все-таки не отвертеться от небезов, он знакомит нас с их бытом (очень мало) и условиями жизни на населенном полушарии Луны.
Для меня не было новостью, что Луна постоянно обращена к Земле одним своим полушарием, а другое смотрит всегда в противоположную сторону. Это — следствие притяжения Земли. Некогда, надо думать, и Луна вращалась, подобно нашей планете, вокруг самое себя. С течением же времени, под влиянием постоянной тяги к Земле, вращение должно было прекратиться. И в то время, как обращенное к нам полушарие изучено превосходно — ведь наши сильнейшие телескопы как бы приближают Луну да 60-верстное расстояние к Земле вместе 360.000 верст — противоположное полушарие остается загадкой.
Теперь Шариков, на основании полученных им сведений от Вепрева, рассказал, что на этом полушарии скопилась вся влага и воздух, там же сгруппировалась вся жизнь.
При этом он привел пример, наглядно демонстрирующий, почему влага и воздух очутились на одной только стороне Луны, и как раз противоположной Земле.
Если взять шар, обвязать его бечевкой, смочить всю поверхность шара водой и, держа конец бечевки в руке, начать вращать шар вокруг руки, то получится такая картина: вода соберется на крайнем от руки полушарии, а ближайшее будет сухим. Это действует центробежная сила.
В примере шар играет роль Луны, рука — Земля, а бечевка — силы притяжения.
Луна как бы приказана к Земле и на самом деле вращается вокруг нее; ясно, что все наиболее легкие вещества, как воздух и вода, должны собраться на противоположной от Земли поверхности.
Некогда лунная жизнь, — говорил Шариков, — заполняла не только это полушарие, но и всю внутренность Луны. С тысячелетиями, постепенно, вследствие вырождения и вымирания небезов, жизнь осталась только на небольших участках лунной поверхности, располагающей воздухом и влагой. Но за покинутыми местами идет постоянный надзор, и он совершается крайне редко…
— Через каждые 15.000 лет? — робко высказался Никодим, который вначале был сильно смущен фактом обитаемости Луны.
— Может быть, и так, — спокойно отвечал Шариков.
— В таком случае, — возразил я, — небезы должны отличаться большой долговечностью!..
— Я предполагаю, что они живут тысячелетиями, — подтвердил Шариков.
О социальных отношениях между обитателями Луны он старается не высказываться, боясь проявить свои симпатии. Хотя изредка проговаривается, после чего всегда с тревогой ждет нашей реакции…
Из этих случайных слов я вывел заключение, что небезы делятся на два резких класса: везов, или (вне всякого сомнения) эксплоататоров, и широкой массы небезов, мрачно и свирепо угнетаемых первыми.
Мы влопались!..
В бестолковом бегстве, переезде с места на место, порою по старым следам, прошло около пяти «лунабрей» — так мы назвали, подобно гоголевскому сумасшедшему, дурацкие лунные дни и ночи, к которым никак нельзя привыкнуть: нас клонило ко сну, когда сияли бесчисленные солнца, и наоборот: подлунные ночи мы часто проводили без сна…
