— И как это возможно? — ташва усмехнулась. Кажется, теперь ее происходящее забавляло.
— Очень просто. Я тебя сейчас немного опущу, так, чтобы ты только касалась пола и чувствовала себя устойчивее, и приступи к помывке. Договорились?
— Договорились, — на лице Киры появилась светлая, настоящая улыбка. Мои губы растянулась в ответной, хотя видеть ее девушка и не могла.
Медленно спустив Киру по ткани комбинезона так, чтобы она коснулась пола, я протянул ладонь в сторону дозатора. На руку, с тихим шипением, вылилась порция пены. Следя за сменой выражения лица девушки, я не мог перестать улыбаться. До чего же смелая, решительная, и в то же время, такая хрупкая. Сплошное противоречие.
— Глаза прикрой, — тихо попросил, ощущая какую-то интимность момента.
Длинные влажные ресницы дрогнули, пряча от меня эти темные, внимательные глаза, которые, кажется, пытались заглянуть за зеркальный слой моей маски. Одной рукой, стараясь не делать лишних движений и не доставлять чрезмерного беспокойства, я принялся осторожно распределять пену по волосам. Перчатка страшно мешала, и, пользуясь тем, что формально Кира не может меня видеть, я стянул ее зубами, откинув в сторону.
— Что с моим кораблем?
Либо кто-то пытался таким образом отвлечься от ситуации, либо кому-то не хватало острых ощущений.
— Ответ нужен честный или щадящий? — голос сам по себе стал ниже, откинув ту снисходительно-ироничную манеру, в которой я разговаривал с Кирой до того.
— Честный, — тихо выдохнула ташва, осторожно поворачивая голову и словно подставляя разные участки кожи под мою ладонь. И, кажется, она сама не осознавала этих действий.
— Из того, что я успел выяснить, починить можно, и даже не сильно дорого. Если переправить на какую-нибудь станцию рядом с приличной свалкой.
— А сам… — голос Киры немного сорвался. Нужно было заканчивать эти водные процедуры. То, что ей значительно лучше вовсе не означает, что она уже здорова.
— Сам не полетит. Разве что привезти туда новое стекло и чем-то залатать те полсотни дыр, что в нем появились. Голову выше, глаза не открывать, — скомандовав, я сделал сильнее напор воды, рукой стягивая пену с волос девушки и промывая пряди.
Закончив с этим, отключил душ и приподнял ташву выше, делая два шага назад. Темные глаза распахнулись, вопросительно уставившись на меня.
— На сегодня достаточно. Если показатели будут хорошие, через день-два попробуем ходить.
Тряхнув головой, так, чтобы остатки капель скатились с маски, я потянулся к встроенному шкафу, выуживая оттуда свежее полотенце. Тонкое и большое, оно могло обернуть ташву до самых колен раза два.
— Держись, я сейчас, — на мгновение расправив ткань за спиной девушки, я протянул один конец полотенца между нами. С моей одежды вода скатывалась, так что не нужно было опасаться того, что полотенце быстро промокнет. Кое-как оберну ташву в сухое, надеясь, что и «паутинка» успела в достаточной степени напитаться влагой, чтобы не потерять упругость, я поднял девушку на руки.
— Так и быть, — видя, что ташва вновь начинает мучиться неловкостью решил, что пора заканчивать со все этим, — переоденем тебя уже в медблоке.
Кира только кивнула, отведя взгляд.
Глава 16
Это было то еще испытание. Если бы я не увидела лица Руша, может, все воспринималось немного проще. А так я чувствовала невероятную неловкость из-за собственной слабости и немощности. Предпочитая все решать и делать самой, я никак не могла свыкнуться с мыслью, что теперь вынуждена полагаться на помощь Агента.
Вернувшись обратно в медблок, Руш осторожно усадил меня на кушетку, на которой, кажется, сменилось белье. Проворно поправив на моих коленях полотенце, которое то и дело норовило сползти, мужчина, продолжая придерживать одной рукой за плечи, второй попытался расправить какую-то светлую длину футболку.
— Представь, что это такое платье, — найдя горловину, хмыкнул Руш. — Все равно пока ничего другого нет. Точнее нет того, что я мог бы на тебя надеть. Давай, о-па!.
Накинув футболку мне на голову, осторожно вытянув сырые волосы из-под ткани, Агент помог мне продеть вовнутрь руки.
— Ткань немного промокнет, так как «паутинка» сырая, но не переживай, если станет совсем некомфортно, скажешь. У меня есть еще дна. Или две.
Я только кивнула, рассматривая бледную, почти что голубую кожу на руке, которая вдруг оказалась без перчатки. Крепкие, чуть заостренные ногти, томного, почти черного цвета вызывали в голове какую-то ассоциацию, но я никак не могла вспомнить, к какому конкретно виду относится эта особенность. Что-то не стыковалось в голове.
Словно почувствовав мой взгляд, Руш вдруг сдал пальцы в кулак, медленно убирая руку с моих колен.
— Приляг, а я пока промокну твои волосы, — голос не дрогнул, не мне показалось, что Ангент не доволен этим небольшим упущением с собственной стороны.
Опираясь на му3жску руку, затянутую в перчатку, я медленно опустилась на постель, напряженно вглядываясь в зеркальную маску. Мелькнула мысль, что было бы хорошо сейчас рассмотреть выражение его лица, но этого не произошло. На меня смотрела только я сама.
Не желая видеть себя такой немощной и бледной, я прикрыла глаза, чувствуя, как Руш приподнимает мою голову, оборачивая ее полотенцем и осторожно промакивая волосы. Это все казалось странным, каким-то неправильным. И не никак не удавалось смириться с новым положением. Даже если других вариантов пока не было.
— О, твой полумеханический приятель теперь в порядке, — с вернувшимся ироничным тоном, который присутствовал все время до момента с перчаткой, произнес Руш, заставив меня распахнуть глаза. Вот теперь из-за маски на меня смотрели его глаза, с лучиками мелких морщинок вокруг.
На короткое мгновение повисла тишина, и вдруг выражения лица Агента стали резко меняться. Никогда мне не доводилось видеть столь открытых и ярких эмоций.
Мелькнуло неверие, недоумение, какое-то сомнение, а затем брови сошлись над переносицей, образовав глубокую складку.
— Ты можешь видеть мое лицо? — голос был хриплый, тихий, словно Руш сам не верил в то, что произносил.
Сглотнув ком, внезапно образовавшийся в горле, я почувствовала, как вновь вспыхивают щеки, словно меня застукали за подглядыванием в раздевалке. Открыв и закрыв рот, стараясь справиться с сухостью, от которой язык словно прилип к небу, я все же выдавила:
— Иногда, — и словно в ответ на это признание, которой почему-то казалось очень важным для мужчины, маска потеряла всю прозрачность, лишая меня возможности видеть реакцию.
Чувствуя, что произошло что-то важное, но не в состоянии понять значения события, я невольно закашлялась, пытаясь повернуться на бок. Легкие от спазма прострелило болью, но кашель никак не удавалось унять. Казалось, еще немного, и я просто выплюну остатки легких, так сильно жгло в груди.
— Спокойнее, — уверенно и решительно произнес Руш, словно это и права могло мне помочь.
Но Агент, кажется, и сам не верил, что слова будет достаточно. Меня осторожно посадили, помогая немного нагнуться вперед, а через мгновение в плечо, прямо через футболку, ткнулся инъектор. Легкий укол, несколько судорожных ударов сердца, и я смогла почти нормально вздохнуть.
Одна рука, та, что была без перчатки, осторожно удерживала меня чуть ниже шеи, чтобы я не повалилась лицом на постель, вторая же медленно поглаживала по спине, вызывая толпу приятных мурашек даже сквозь ткань одежду и паутинку. Хорошо, что кое-где ладонь прерывалась о планки корсета. В противном случае, я кажется, могла бы тихо замурлыкать, от контраста той боли, что была миг назад и тех ощущений, что вызывали теперь касания Агента.
— Лучше?
Не то слово. Вот только не останавливайся. Моя кожа, кажется, совсем изголодалась по прикосновениям. Теперь, когда я была относительно одета, этими ощущениями можно было просто наслаждаться.
— Да, спасибо, — чувствуя, как тело расслабляется, я вдруг широко зевнула.
